— Ох, Молл, как было бы здорово, если бы вы с Томом поселились здесь навсегда!
— Но этому не суждено было сбыться, верно? — с грустью откликнулась Молли.
Приехал Финн и крепко обнял сестру, а вскоре появились Тедди и Айдан, которые работали в Килдэре. Оба уже стали взрослыми молодыми людьми. Тедди исполнилось двадцать, а Айдану — семнадцать. Они рады были увидеть Молли и своих племянников и племянниц. Молли вновь загрустила, жалея о том, что им с Аннемари пришлось уехать из Дунеатли, в то время как они могли расти все вместе, но тогда бы она не встретила Тома. Она могла бы выйти замуж за кого-нибудь другого, и дети у нее были бы другими.
Два дня пролетели незаметно. Дунеатли накрыл влажный туман, размазывая огни фонарей, и деревня стала выглядеть призрачной, нереальной, а дома как будто повисли в воздухе. Молли купила букет цветов, огромных желтовато-коричневых хризантем, и посетила в одиночестве, утопая в тумане, могилу матери, обошла магазины, чтобы поздороваться с теми, кого знала, заглянула к Ноне на почту, чтобы сообщить ей, что с Одуванчиком все в порядке, разве что ему не нравятся воздушные налеты. Но, самое главное, она сводила детей в монастырь, куда они будут ходить в школу, и познакомила их с монахинями. Меган, которой исполнилось четырнадцать, этим летом окончила школу и уже работала в цветочном магазине на Скотланд-роуд, но Молли хотела, чтобы ее способная и разговорчивая дочь проучилась еще два года.
Сестра Франциска прекрасно помнила девочек и Джо.
— Вижу-вижу, это настоящая маленькая обезьянка, — заявила она, глядя на лукавое и озорное личико Томми.
Она предложила им начать обучение со следующего понедельника, чтобы дети успели привыкнуть к Дунеатли. Сама она никогда не бывала в Ливерпуле, но полагала, что там все иначе.
— Вы даже не представляете себе насколько, — заявила ей Меган с серьезным видом.
На следующее утро Молли должна была уезжать, но ей было невыносимо тяжело оставить дом, в котором ей было так тепло и покойно, — и двенадцать детей. Финн и Хейзел не были богачами, но и бедняками их назвать было нельзя. Они могли позволить себе нанять помощниц для уборки, готовки и стирки, которой обычно накапливалась целая гора. Еда была простой, но вкусной и сытной.
Детвора ушла в школу, за исключением Финолы и Бернадетты, которые были еще слишком маленькими. Молли обвела взглядом скорбные лица своих детей и сказала, что будет очень сильно скучать по ним.
— Но мы расстаемся ненадолго, — добавила она. — Я обязательно приеду к вам на Рождество, хотя и всего на несколько дней. — Так или иначе, она найдет способ вырваться сюда, пусть даже для этого ей придется взять с собой Ирен.
— Папа как уехал в Ливерпуль, — заметила Меган, — так мы больше его и не видели.
— Ну, со мной такого не случится, — заверила детей Молли, жалея о том, что Меган так и не научилась держать свой большой рот на замке. — Все будет в порядке. У вас есть куча двоюродных братьев и сестер, с которыми можно играть во что угодно, много вкусной еды, и совсем не будет воздушных налетов. — Молли с трудом сдерживала слезы. Она никогда не думала, что настанет время, когда ей придется разлучиться со своими детьми. — Вы здесь будете довольны и счастливы, — срывающимся голосом заявила она.
— А как же Одуванчик? — У Броуди дрожали губы. — Нужно было взять его с собой. Кто будет присматривать за ним во время налетов?
— Я, — сказала Молли. — Одуванчик — городской кот. Он не привык к деревенской жизни. Я боялась, что, оказавшись в незнакомом месте, он убежит. И что бы ты тогда делала, Броуди?
— Заплакала, — просто ответила дочь.
— Вот видишь! Но теперь тебе незачем плакать. Ты можешь помочь тете Хейзел приглядывать за Бабблзом; не забывай, он — брат Одуванчика. Кроме того, я больше не собираюсь прятаться в бомбоубежище. Отныне мы с бабушкой и Одуванчиком во время налета будем сидеть под лестницей.
Молли была сыта убежищами по горло. Многие люди прятались под лестницами. Она повернулась к Джо, который выглядел бледным и растерянным.
— Пока, сынок. Как я уже говорила, мамочка приедет к вам на Рождество и привезет всем замечательные подарки.
— Мне не нужны подарки, мне нужна ты. — Он готов был расплакаться. Если он заплачет, то и она не сумеет сдержать слез.
— А мне нужны подарки и ты, мамочка, — заявил Томми.
И тут раздался крик Хейзел:
— Автобус прибыл, Молли, поторапливайся! Я сбегаю к водителю и скажу, чтобы он подождал тебя.
Молли буквально выбежала из комнаты.
Вскочив в автобус, она села на заднее сиденье и проплакала всю дорогу до Килдэра. Она все еще утирала слезы, когда паром причалил в Ливерпуле.
Ирен закатила истерику, когда на следующий вечер Молли надела пальто и объявила, что отправляется в «Ротонду». Сразу же после начала войны она уже решила было, что осталась без места, потому что правительство распорядилось закрыть все театры и кинозалы. Молли отчаянно пыталась найти хоть какую-нибудь работу, когда правительство неожиданно передумало и провозгласило, что они вновь могут открыться.
— А что, если вдруг начнется налет, а тебя не будет дома? — Ирен смотрела на нее расширенными от ужаса глазами.
Это случалось уже дважды, когда Молли была в «Ротонде»; управляющий вышел на сцену и объявил зрителям, что звучат сирены воздушной тревоги. Но из зала ушли очень немногие. Остальные же, включая исполнителей, предпочли остаться на своих местах.
— По крайней мере, мы умрем, получая удовольствие, — пошутил кто-то.
А вот Молли пришлось второпях подсчитывать выручку, а потом, как сумасшедшей, со всех ног нестись домой по Скотланд-роуд, чтобы успеть к своей семье.
— Ирен, милая, — принялась терпеливо объяснять она, — я ведь не могу бросить работу в театре, верно? Нам же нужно на что-то жить.
Раз в месяц Молли намеревалась отправлять почтовый перевод в Дунеатли. Финн, конечно, станет возражать, ну и пусть. Для нее было вопросом чести самой содержать своих детей.
— Но, Молли, что буду делать я? — взмолилась Ирен.
— Вам придется либо пойти к соседям, либо в одиночестве посидеть под лестницей. Это же совсем ненадолго, и я обустроила там уютный уголок. — В комиссионном магазине Молли купила два раскладных садовых кресла, перенесла вниз с детских кроватей белье и запаслась пачкой печенья и несколькими бутылками лимонада. — А я постараюсь вернуться как можно скорее.
На этой неделе показывали «Газовую горелку», мрачный, тяжелый спектакль с гнетущей атмосферой и сюжетом. Зрители, нервы которых были напряжены больше обычного, ахали и вскрикивали так громко, что Молли слышала их в своем закутке, подсчитывая выручку. Закончив, она отнесла мешочки управляющему и выскочила из театра.
Стояла чудная лунная ночь — лучшее время для налета. С неба было отчетливо видно каждое здание, включая доки — самое сердце города и главную цель вражеских бомбардировщиков. Людей на улицах было немного, хотя пабы, погруженные в темноту, ломились от подвыпивших гуляк.
