Когда добрались наконец до Ойссерталя, всем пришлось хорошенько потрудиться. Сначала следовало взгромоздить две тяжелые кулеврины на специально изготовленные лафеты. Затем в повозку погрузили полдюжины аркебуз и несколько так называемых фальконетов – орудий калибром в пару дюймов.
И все-таки украшением обоза была огромная пушка. Еще накануне Ульрих Райхарт любовно окрестил ее «Толстушкой Хедвиг», ибо по обхвату орудие напоминало всеми любимую кухарку. Правда, железная Хедвиг в отличие от живой весила более двух тысяч фунтов. С помощью блоков ее подняли на двухколесное ложе, старательно изготовленное Матисом, и закрепили железными скобами. Когда с погрузкой было покончено, солдаты взмокли от пота, а время близилось к полудню.
Далее начиналась самая трудная часть пути. Четыре повозки медленно переваливались по дороге, а воины и лошади неспешно брели рядом. Тяжелая пушка грозила соскользнуть с ложа, и приходилось постоянно останавливаться. Ландскнехты с крестьянами обливались потом и ругались, а вокруг обоза собиралось все больше зевак. Дети в лохмотьях бежали следом и смеялись, старики и женщины желали им удачи и протягивали с обочины хлеб и воду.
После короткого отдыха путь пролегал вдоль ручья, через болотистую долину. Накануне прошел сильный дождь, поэтому волов приходилось то и дело подгонять, а под колеса подкладывать доски, чтобы тяжелые телеги не застряли в грязи.
Только к вечеру они добрались до небольшого селения Рамберг, на окраине которого остановились на ночлег. Ландскнехты расставили повозки и в мгновение ока обустроили небольшой лагерь. Разожгли костры, и вскоре на треноге закипел ароматный суп. Некоторые из солдат распевали грубые военные песни. Для графа и Эрфенштайна установили шатер. Когда чуть позже наместник вышел проведать своих людей, вид у него был очень довольный. Он слегка покачивался и напевал старинный турнирный марш.
– Ну что, оружейник! – окликнул рыцарь Матиса, сидящего у костра. – Каково тебе на войне? В молодости я постоянно участвовал в таких вот междоусобицах. То-то были времена!.. В такие моменты словно годы с плеч стряхиваешь, разве не так?
Матис вымученно улыбнулся:
– Надеюсь, я доживу до тех лет, когда смогу поведать вам об этом.
– Я тоже на это надеюсь. А если нет, так у нас есть менестрель. Надеюсь, он сложит нам длинную и кровавую балладу.
Эрфенштайн рассмеялся и громко рыгнул, после чего подошел к Ульриху Райхарту за новой порцией вина.
Когда над холмами взошла луна, песни ландскнехтов зазвучали громче и распущеннее. Самым злостным нападкам подвергались при этом священники и монахи. Каждый из солдат знал немало историй про жирных попов, которые набивали себе брюхо, в то время как остальные помирали с голоду. Крестьянам тоже было о чем рассказать.
– А что, если мы на обратном пути из Рамбурга заодно и монастырь спалим? – пробормотал один из крестьян так тихо, что услышали только Матис и сидящие рядом. – Это грабители под стать Черному Гансу, только заместо мечей у них кресты…
Другие крестьяне согласно закивали.
– Все они одного поля ягоды, – ответил один из них. – Вот брат наш вдоль Рейна, они там уже несколько монастырей сожгли. Надо поступать, как они, и…
– И как они, со вспоротым брюхом отправиться на виселицу, – перебил его пьяный ландскнехт. – Забудь об этом, безмозглый ты болтун. Все останется при своем. Крестьянин так и будет горбить спину, солдат – воевать, а священники, графы и герцоги – жиром обрастать.
– Может, это и ненадолго, – вмешался другой крестьянин. – Этот Мартин Лютер знатную трепку папе задал. Вот святоша по моему вкусу! Вот увидите…
– Тсс! – шикнул ландскнехт и кивнул на приближающегося барда: – Знатные гости.
Мужчины молча склонились над своими тарелками. Мельхиор фон Таннинген, судя по всему, не услышал их разговора. Он встал перед сидящим у костра Матисом и, приподняв берет, сдержанно поклонился.
– Мое почтение, мастер Виленбах, – начал он елейным голосом. – Кажется, так вас зовут?
Матис кивнул. При этом он не смог сдержать улыбки. Неудивительно, что менестрель так полюбился Агнес. Он действительно вел себя так, словно явился из прошлого.
– Можете звать меня просто Матисом, – ответил кузнец.
Он предложил барду место у костра. Остальные посторонились, и вскоре они остались вдвоем.
– Я с великим уважением отношусь к вашему ремеслу, – проговорил Мельхиор. – Просто удивительно, на что способен человек. – он наморщил веснушчатый лоб. – Хотя то, что вы делаете, и не соответствует моим представлениям о честном сражении… Но так мы, по крайней мере, можем рассчитывать на успех. Или я не прав?
Мельхиор вопросительно взглянул на юного оружейника. Матис снова почувствовал, что краснеет. Его словно решили проверить. Черт возьми, и почему он заранее не опробовал Толстушку Хедвиг, хотя бы раз! Каменные ядра подходили точно по калибру, но если хоть одно из них застрянет, пушку разнесет вдребезги.
Что ж, тогда, по крайней мере, не придется гореть со стыда…
– Ну, я… конечно, рассчитываю на… успешный исход, – ответил он наконец. – Только придется подождать до завтра, тогда все и выяснится.
Мельхиор фон Таннинген кивнул и подкрутил тонкую бородку.
– Завтра грянет битва. Много шума, много грязи и подлости… Такую вряд ли захочется увековечить в балладе. Правда, теперь ни одно из сражений этого не заслуживает. Да таких, наверное, и не было никогда… – Он задумчиво улыбнулся и показал в сторону леса. Там, у подножия расположенной напротив горы, мерцал огонек. – Видите огни? Готов поспорить, это лазутчики Вертингена. Теперь-то он точно прознал о нашем вооружении. Остается только надеяться, что Вертинген сам не обзавелся орудийщиком. А если и так, то тот мастер и вполовину не так хорош, как вы.
Матис вздрогнул. На склоне действительно сверкал огонек. Казалось, он удалялся, поднимался в гору, к сокрытой за деревьями крепости. Юноша прищурился и, внимательно присмотревшись, различил в той стороне мерцающие огни.
Черный Ганс ждал их.
Матис вдруг почувствовал, как на плечо ему легла рука Мельхиора, и обернулся.
– Эта твердыня, она как железный ларец без ключа, – начал менестрель, словно прочел мысли Матиса. – Вскрыть его не так-то просто. Я говорю это, потому что и сам пережил немало штурмов. Не только певцом, но и в рядах атакующих. Если не удастся взять ее с первой попытки, осада растянется на долгие дни, недели и месяцы. Не думаю, что графу хватит на это терпения. Тем более что у него совсем другие планы на этот счет.
– Что за планы? – спросил Матис.
Мельхиор улыбнулся и пожал плечами. Казалось, он хотел рассказать о чем-то, но потом передумал.
– Я ведь не только множество штурмов пережил, – ответил он, помолчав немного. – Но и сменил немалое число господ. И поверьте мне, мастер Виленбах, я знаю, как избежать петли или топора.
