— Это все из-за наркотиков. Она то заводилась, как мотоцикл, то на нее нападала паранойя, и она начинала отказываться… На моем месте любой бы психанул. Но я ее не принуждал и не убивал. С нами уже такое и раньше случалось.
— И каждый раз, когда это случалось, ты выталкивал ее из машины и оставлял лежать на склоне горы?
Мигель Анхель метнул на Амайю злобный взгляд и сглотнул, прежде чем ответить.
— Нет, это произошло впервые. И я не выталкивал ее из машины. Она сама выскочила и не хотела садиться обратно, как я ее ни упрашивал. А потом мне надоело ее уговаривать, и я уехал.
— Она расцарапала тебе шею, — напомнила Амайя.
— Я же вам уже сказал, ей это нравилось. Иногда она мне всю спину разрывала в клочья. Наши друзья могут это подтвердить. Прошлым летом, когда мы загорали, они увидели следы укусов у меня на плечах. Они посмеялись и назвали ее волчицей.
— Когда вы до того вечера в последний раз вступали в интимные отношения?
— Думаю, что накануне. Мы трахались каждый раз, когда встречались. Я же сказал вам, что она была от меня без ума.
Амайя вздохнула и встала со стула, сделав знак надзирателю.
— Последний вопрос. Как она ухаживала за лобком?
— За лобком? Вы хотите сказать, за волосами на письке?
— Да, за волосами на письке, — невозмутимо повторила Амайя. — Так как она за ними ухаживала?
— Сбривала, оставляя совсем чуть-чуть и только наверху, — улыбаясь, ответил парень.
— Зачем она брилась?
— Я вам уже сказал, что нам такие штучки нравились. Меня это приводило в восторг…
Когда они уже шли к двери, Мигель Анхель вскочил на ноги.
— Инспектор.
Дежурный жестом приказал ему сесть. Амайя обернулась к нему.
— Скажите, почему мне сейчас верят, а раньше не верили?
Прежде чем ответить, Амайя посмотрела на Хонана, задаваясь вопросом, заслуживает ли этот петушок объяснения или нет. Она решила, что, пожалуй, заслуживает.
— Потому что нашли еще одну мертвую девушку, и ее убийство отчасти напоминает смерть Карлы.
— Вот видите! Видите? Когда я отсюда выйду?
— Тебе обо всем сообщат, — произнесла Амайя, направляясь к выходу.
4
Она смотрела в окно, когда зал за ее спиной начал заполняться людьми. Прислушиваясь к стуку отодвигаемых стульев и гулу разговоров, она прижала ладони к стеклу, покрытому микроскопическими капельками влаги от ее дыхания. Холод напомнил ей о зиме и серой сырой Памплоне в быстро сгущающихся февральских сумерках, и она испытала острый приступ тоски по лету, до которого все еще было так далеко, как если бы оно принадлежало к другому миру. Лето внезапно показалось ей вселенной света и тепла, где не было и быть не могло мертвых девушек, брошенных в ледяную воду реки.
К ней подошел Хонан и протянул ей кофе с молоком. Она поблагодарила его улыбкой и обняла горячий стаканчик обеими ладонями, тщетно пытаясь согреть закоченевшие пальцы. Подойдя к столу, она села и молча ожидала, пока Монтес закроет дверь, а разговоры стихнут.
— Фермин? — произнесла Амайя, приглашая инспектора Монтеса начать совещание.
— Я съездил в Элисондо, чтобы побеседовать с родителями девочек и пастухом, который обнаружил труп Карлы Хуарте. От родителей толку никакого. Отец и мать Карлы говорят, что им не нравились друзья их дочери, потому что они слишком много гуляли и пили. Они убеждены, что это дело рук ее парня. Одна маленькая подробность: они заявили об исчезновении Карлы только четвертого января. Принимая во внимание то, что девушка вышла из дома тридцать первого числа… В свое оправдание они говорят, что первого числа ей исполнилось восемнадцать. Она часто грозилась уйти из дома, и они решили, что она осуществила свое намерение. Но когда они опросили всех ее подруг, то обнаружили, что ее уже несколько дней никто из них не видел.
Родители Айнои Элизасу еще не оправились от потрясения. Они находятся здесь, в Памплоне, в институте судебной медицины. Ожидают вскрытия, после которого им смогут отдать тело. Девочка была чудесная, и они не понимают, как кто-то мог сделать такое с их дочерью. От брата тоже удалось добиться немногого. Он винит себя в том, что вовремя не предупредил родителей. А ее подруги из Элисондо говорят, что сначала они все были дома у одной из девочек, а потом гуляли по городу. Как только Айноа поняла, что уже очень поздно, она сразу убежала. Ее никто не провожал, потому что остановка была совсем рядом. Они не припоминают, чтобы к ним подходили подозрительные люди, и они ни с кем не ссорились. Парня у Айнои не было, и она ни с кем не флиртовала. Самым содержательным оказался разговор с пастухом, Хосе Мигелем Аракамой. Примечательная личность. Он повторил свое первоначальное заявление, но самым важным оказалось кое-что, о чем он поначалу забыл и вспомнил только через несколько дней. Это одна маленькая подробность, которой он сразу не придал значения, потому что ему показалось, что это не имеет отношения к обнаружению трупа.
— Может, ты нам все-таки расскажешь, о чем идет речь? — не выдержала Амайя.
— Он рассказывал мне, что это место облюбовали парочки, которые превратили его в настоящую свалку из окурков, консервных банок, использованных кондомов и даже трусов, как вдруг упомянул, что однажды увидел там нарядные женские туфли красного цвета.
— Это совпадает с описанием обуви, в которой встречала Новый год Карла Хуарте и которой не оказалось рядом с трупом, — вмешался Хонан.
— И это еще не все. Он уверен, что видел эти туфли первого января. Он в тот день работал, и хотя не спускался с овцами к реке в том месте, но отчетливо запомнил туфли. По его собственным словам, они стояли так, как будто их кто-то там специально поставил, как делают, когда ложатся спать или хотят искупаться в реке, — добавил Монтес, сверившись с записями.
— Но когда был обнаружен труп Карлы, туфель уже нигде не было? — заметила Амайя, читая отчет.
— Кто-то их забрал, — пояснил Хонан.
— И это был не убийца. Похоже на то, что он оставил их там, чтобы отметить это место, — произнес Монтес. Он ненадолго задумался и продолжал: — Впрочем, обе девочки учились в школе в Лекаросе и, хотя, вполне возможно, знали друг друга в лицо, вряд ли они общались: разный возраст, разные друзья… Карла Хуарте жила в районе Анчаборда. Саласар, ты его, наверное, знаешь. — Амайя кивнула. — А Айноа жила в поселке на окраине.
Монтес склонился над своими записями, и Амайя заметила какое-то маслянистое вещество, которое покрывало его волосы.
— Монтес, чем это ты намазал голову?
— Это бриллиантин, — ответил инспектор, проводя ладонью по затылку. — Мы можем продолжать?
— Конечно.
— Ну, пока у меня больше ничего нет. Что у вас?
— Мы побеседовали с парнем Карлы, — ответила Амайя, — и он нам рассказал много интересного. Например, то, что его девушке нравился жесткий секс с царапаньем, укусами и пощечинами. Это обстоятельство подтвердили и подруги Карлы, которым она любила во всех подробностях рассказывать о своих сексуальных похождениях. Это объясняет царапины и след от укуса у нее на груди. Парень повторил свое первоначальное заявление о том, что поведение девушки сильно изменилось под влиянием наркотиков, которые она приняла, и что ее буквально одолела паранойя. Это соответствует результатам токсикологической экспертизы. Он также сообщил нам, что Карла Хуарте регулярно сбривала лобковые волосы, что объясняет их отсутствие на месте преступления.
