— Что ты здесь делаешь?
Этот вопрос совершенно отчетливо прозвучал у нее в голове.
Слезы хлынули у нее из глаз, на мгновение ослепив ее и обжигая сетчатку. Дрожь, охватившая ее тело, усилилась от терзающего ее ледяного ужаса. Она медленно повернулась и пошла к столу для замешивания теста. От страха ее качало, но она протянула дрожащую руку и коснулась пальцами гладкой стальной поверхности. Голос матери продолжал оглушительно греметь у нее в голове. Стальная скалка лежала в раковине, а из крана беспрерывно капала вода, заполняя пространство своим ритмичным стуком. Ужас разрастался, затопляя и поглощая все вокруг.
— Ты меня не любишь, — прошептала она.
Она знала, что должна бежать, потому что наступила ночь ее смерти. Она направилась к двери, намереваясь спастись. Шаг, еще один, еще один, и все произошло именно так, как она ожидала. Бежать было бесполезно, потому что ее смерть была неизбежной. Но девочка сопротивлялась, девочка не хотела умирать. Обернувшись, чтобы посмотреть на нее, она вскинула руку в тщетной попытке заслониться от смертельного удара и, сраженная, упала на пол. Ужас стиснул ее сердце, и она почувствовала, как оно почти взорвалось от паники за мгновение до того, как остановиться. Ее сломленное тело распростерлось на полу. И хотя она почувствовала второй удар, боли уже не было. А потом не было ничего. Окружавший ее тоннель из густого тумана рассеялся, и все стало таким четким, как будто кто-то промыл ей глаза.
Она стояла рядом, прислонившись к столу и глядя на дочь. Амайя слышала ее прерывистое дыхание. Затем она глубоко, почти с облегчением вздохнула. Амайя слышала, как она открыла кран и вымыла скалку, как она затем приблизилась к ней и опустилась на колени, продолжая за ней наблюдать. Она наклонилась над ее лицом, всматриваясь в ее черты. В ее мертвые глаза, в рот, открытый в оборвавшемся крике, в немой мольбе. Она видела холодные глаза матери, ее рот, искривленный любопытством, так и не поднявшимся к ее неподвижным ледяным глазам. Она наклонилась так низко, что почти касалась ее лица, как будто ее охватило раскаяние, и она собиралась ее поцеловать. Амайя так и не дождалась этого материнского поцелуя. Мать открыла рот и лизнула кровь, медленно вытекавшую из раны и скользившую по ее виску. Когда она выпрямилась, она улыбалась. Она продолжала улыбаться, поднимая Амайю с пола и хороня ее в чане с мукой.
— Амайя! — донесся до нее истошный вопль.
Тетя Энграси, Роз и Джеймс смотрели на нее, сгрудившись в дверях кондитерской. Он хотел к ней подойти, но тетя остановила его, схватив за рукав.
— Амайя, — снова окликнула она племянницу, ласковым, но решительным голосом.
Амайя стояла на коленях на полу и не сводила глаз со старого чана. Ее губы по-детски подрагивали.
— Амайя Саласар, — повторила тетя.
Она вздрогнула, как будто этот зов внезапно достиг ее слуха. Опустив руку к поясу, она достала оружие и направила его в пустоту.
— Амайя, посмотри на меня, — приказала Энграси.
Амайя продолжала смотреть в пустоту и пыталась проглотить плотные комки мякиша, дрожа так сильно, как будто она оказалась под проливным дождем без одежды.
— Амайя.
— Нет, — сначала прошептала она. — Нет! — тут же закричала она.
— Амайя, посмотри на меня, — потребовала тетя, как будто обращаясь к маленькой девочке, и она обернулась к ней, наморщив лоб. — Амайя, что происходит?
— Тетя, я не допущу, чтобы это произошло.
Она повысила голос, и ее слова прозвучали по-детски хрупко и неуверенно.
— Амайя, тут ничего не происходит.
— Происходит.
— Нет, Амайя, это произошло, когда ты была маленькой девочкой, но сейчас ты взрослая женщина.
— Нет, я не позволю ей меня съесть.
— Никто не может причинить тебе вред, Амайя.
— Я не допущу, чтобы это произошло.
— Посмотри на меня, Амайя. Это больше не произойдет никогда. Ты взрослая женщина, ты офицер полиции, и у тебя есть пистолет. Никто не причинит тебе вреда.
Упоминание оружия заставило ее посмотреть на свои руки. Казалось, она была удивлена, увидев в них пистолет. Она вдруг осознала присутствие Джеймса и Роз, которые с побледневшими и искаженными до неузнаваемости лицами смотрели на нее, стоя у двери. Она очень медленно опустила пистолет.
Всю обратную дорогу домой Джеймс держал ее за руку, не выпустив ее пальцев, даже когда они уже сидели рядом в гостиной, молча глядя друг на друга и ожидая, пока тетя и Розаура приготовят липовый чай.
Амайя слушала доносящийся с кухни шепот тети и всматривалась в напряженное лицо мужа, который улыбался, пытаясь скрыть свою тревогу, как это делают родители, стоя в больнице возле кровати раненого ребенка. Но ей было все равно. Она втайне ликовала, чувствуя себя законченной эгоисткой, потому что наряду с невероятной усталостью она ощущала внутреннее обновление, сопоставимое с библейским воскрешением.
Роз поставила чашки на низкий столик возле дивана и занялась камином. Тетя тоже вернулась в гостиную. Она села напротив Амайи и Джеймса и открыла чашки, над которыми тут же прозрачным облаком поднялся приторный запах липового чая.
Джеймс пристально смотрел на Энграси. Он кивнул головой, как будто взвесив ситуацию, и вздохнул.
— Ладно, мне кажется, что откладывать больше некуда и вам пора рассказать мне то, что я должен знать, — произнес он.
— Я не знаю, с чего начать, — ответила Энграси, плотнее укутываясь в халат.
— Начните с того, что объясните мне, что произошло сегодня ночью и что я наблюдал в кондитерской.
— То, что ты увидел сегодня ночью, является жутким проявлением посттравматического стресса.
— Посттравматического стресса? Если я не ошибаюсь, так называется паранойя, от которой страдают солдаты, вернувшиеся с фронта?
— Именно так, только от него страдают не только солдаты. Его жертвой может стать любой человек, который пережил единичный эпизод или продолжительное воздействие ситуации, угрожавшей ему насильственной смертью.
— Вы хотите сказать, что это то, что случилось с Амайей?
— Вот именно.
— Но как? Это что-то, связанное с ее работой?
— Нет, к счастью, она никогда не подвергалась такой опасности на работе…
Джеймс посмотрел на Амайю, которая слушала разговор, опустив глаза и едва заметно улыбаясь. Энграси припоминала знания, полученные ею во время учебы на факультете психологии. Сотни раз она прокручивала все это в голове, надеясь, что этот день никогда не наступит.
— Посттравматический стресс — это дремлющий убийца. Иногда он таится в латентном состоянии месяцами или даже годами после травматичного события, его породившего. Реальной ситуации, в которой человеку угрожала реальная опасность. Стресс выступает в качестве защитной системы, которая распознает угрожающие сигналы, заранее предостерегая человека, чтобы защитить его и не позволить снова подвергнуть себя опасности. К примеру, если женщину насилуют на темном шоссе в салоне автомобиля, то вполне логично, что в будущем подобные ситуации — ночь, открытое поле, салон темного автомобиля — будут вызывать у нее неприятные ощущения, ассоциирующиеся с опасностью, которой она будет стремиться избежать.
