— Наши взломы с проникновениями, — сказал Хикс. — Неизвестный правонарушитель проникает в дом, чудит с вещами, но ничего не крадет.
— Он может оказаться нашим подозреваемым, — заявил Мендес. — Если это так, то мы имеем дело не просто с хулиганом. Он ищет здесь свою очередную жертву.
— Блин!
— Надо будет поднять дела и посмотреть, кто живет в тех домах.
— Ага. — Хикс прищурился. — А почему ты мне не позвонил?
— Ночью? Зачем? Какой смысл ехать обоим, если имеешь дело с обычным незаконным проникновением?
— Она позвонила тебе прямо домой?
— Я дал ей свою визитку. А что? — спросил Мендес, увидев, как партнер театрально закатил глаза. — Она у нас новенькая. Женщина никого здесь не знает. Она прошла через настоящий ад и уверена, что всем на свете на нее наплевать.
— Ты, как всегда, в своем амплуа, Тони. В Оук-Кнолл то и дело приезжают новые люди, но не все обзаводятся своим личным детективом в управлении шерифа.
— Не в этом дело, — оборвал его Мендес. — У нее так сложилась жизнь, что я решил проявить немного человечности.
— Ну, как знаешь.
— Вот именно!
Встав со своего места, Мендес выкинул недоеденный пончик в мусорное ведро, а остатки кофе вылил в раковину.
— Что собираешься делать? — поинтересовался Хикс.
— Я отдал фотографию в лабораторию. Пусть проверят на наличие скрытых отпечатков. Посмотрим, что из этого получится. Я начну с того, что обзвоню коммунальные предприятия. Без телефона Балленкоа жить еще может, но я уверен, что без электричества он не обойдется. Я выслежу ублюдка, а потом мы побеседуем с ним на тему последних происшествий в Оук-Кнолле.
24
— Мама! Я люблю Лию, — сказала Хейли Леоне, глядя на свою мать.
Они шли, взявшись за руки, по утопающей в тени дорожке, которая окружала детскую площадку отделения дневного ухода за детьми женского центра Джейн Томас.
Этот детский сад открыли почти три года назад. Здесь предлагали помощь всем желающим, в частности женщинам, занятым в программах центра, создавая по-настоящему благоприятные условия для присмотра за детьми.
Анна приводила своих детей сюда каждое утро, а потом занималась своими пациентами или выполняла какую-нибудь другую работу. Безопасное, уютное местечко, где дети всегда находятся под неусыпным присмотром и где им есть чем заняться.
Не страдающий излишней застенчивостью Энтони прямиком бросился к песочнице для малышей и тут же принялся сооружать горку. Потом малыш пустит по ней свои игрушечные грузовики. Хейли, будучи более сдержанной, предпочла спокойно погулять, держась за руку Анны, прежде чем присоединиться к маленьким девочкам, которые качались на качелях.
Анна улыбнулась.
— Я тоже люблю Лию, — сказала она. — Лия — милая девушка. Так ведь?
— Да, очень милая. Она показала мне, как заплетать косу. Лия сказала, что когда она участвует в конноспортивных соревнованиях, то сама заплетает гриву своей лошади. Она умеет по-разному ее заплетать. Лия говорит, что у разных пород лошадей гриву надо заплетать по-разному. Я и сама хочу научиться. Ты позволишь мне, мама?
— Не знаю, хорошая моя. У нас нет лошадей, на которых можно было бы упражняться.
Хейли невозмутимо продолжила:
— Лия говорит, что будет показывать мне на своей лошади. Венди тоже хочет посмотреть. Ты разрешишь нам поехать и еще раз посмотреть, как катается Венди? А потом Лия научит нас заплетать косы.
— Ну… может… — рассеянно произнесла Анна.
Ее мысли полностью занимала Лия Лоутон, тихая и вежливая девочка, но при этом такая напряженная, что, казалось, может сломаться от малейшего толчка. Создавалось впечатление, что имеешь дело с раненым человеком, который боится тревожить свою глубокую кровоточащую рану. Впрочем, рана эта была не физической, а эмоциональной.
— Разрешишь? — повышая голос, воскликнула Хейли.
Девочка прижалась к Анне, одарив ее самым несчастным и просительным взглядом из всех возможных. Впрочем, в глубине ее темных глаз плясали лукавые искорки.
— Мама! По-жа-луй-ста!
Анна рассмеялась, восхищенная актерскими талантами дочери.
— Посмотрим.
— О не-е-е-е-т! — издала скорбный крик Хейли, хотя в уголках ее рта играла улыбка.
Это было их общей шуткой. Хейли, войдя в жизнь Анны, как-то рассказала ей, что, если ее биологическая мама говорила «посмотрим», это означало «никогда».
Анна рассмеялась, нагнулась и поцеловала дочь в макушку, глубоко вдохнув приятный аромат детского шампуня, исходящий от темных локонов Хейли. Девочка сама помыла голову, а потом неаккуратно заплела волосы в две косички. Именно она выбрала себе бело-голубое открытое платье без рукавов. Девочки всегда остаются девочками.
— Может, на следующей неделе, — мягко произнесла Анна. — Папа приезжает сегодня вечером. Он сказал, что завтра повезет нас кое-куда.
Лицо Хейли вспыхнуло от радости.
— Куда? В зоопарк? Мы поедем в зоопарк?
Анна передернула плечами.
— Я не знаю. Это секрет.
— Я хочу поехать в зоопарк! — подпрыгивая на кончиках пальцев, воскликнула девочка. — Энтони тоже хочет! Мы поедем в зоопарк?
— Я не знаю, — повторила Анна. — Посмотрим.
Хейли застонала и повалилась всем телом вперед, прижимаясь к матери.
— Эй, Хейли! — позвала маленькая рыжеволосая девочка, которая в двадцати футах от них каталась на качели.
Анна вновь поцеловала дочь в макушку.
— Беги, детка. Играй и веселись. Мне надо на работу. Увидимся за обедом. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, мама!
Взмахнув ручкой, Хейли побежала к подружкам.
Провожая ее взглядом, Анна в очередной раз подумала, как же ей повезло. Об этом она думала каждый день. Она не единожды смотрела смерти в лицо. Каждый прожитый вместе с детьми день был словно драгоценный подарок, который Анна ценила превыше всего.
Женщина прижала руку к животу и поблагодарила за маленькую жизнь, растущую в нем. Она — счастливая женщина. У нее замечательный муж, прекрасные дети и работа, которая ей нравится.
Потом мысли Анны перенеслись на Лорен Лоутон. У этой женщины когда-то тоже была замечательная жизнь. У нее был любящий муж, который теперь мертв. У нее были две красивые дочери, одна из которых пропала.
Анна вновь подумала о Лии. Между ее бровями пролегла тонкая морщинка.
Словно по мановению волшебной палочки, на дорожке появилась Лорен Лоутон. Она подошла к Анне.
— Мне сказали у администратора, где вас искать.
