Ирка полоснула когтями крест-накрест! Мчащиеся к ней оранжевые нитки посеченным крошевом осыпались на пол. Лишь одна со змеиной ловкостью извернулась и ударилась Ирке об щеку. Будто электроразряд всадили! Ирка рванула скручивающуюся у самого ее лица нитку, отдирая ее вместе с собственной кожей. Стиснула нитку в когтях – из ощетинившегося мелкими, но острыми крючьями кончика нити брызнула черная кровь. Нитка еще дернулась в Иркиных когтях и обвисла.
Перемазанная черной кровью, Ирка обернулась к орущим пацанам и усилием воли втянув клыки, рявкнула:
– А ну заткнитесь! В ушах звенит!
И пацаны заткнулись. Ирка брезгливо отшвырнула нитку:
– Криксы, да еще и нитки! Надо же, сколько дряни у вас водится, у нас они вымерли давно! – Она придавила еще подрагивающую нитку пяткой и перевела взгляд на родителей пацанят. Несмотря на царящий вокруг кровавый бедлам, те продолжали безмятежно спать – мужчина даже начал слегка похрапывать. – Значит, тут не одна крикса! – Ирка метнулась в сени, схватила стоящую в углу лопату, швырнула ее старшему пацаненку и отрывисто скомандовала:
– Добить!
Последнее, что она видела, выбегая из сеней – решительные физиономии пацанят и взлетающую лопату.
«Вот что значит детишки из пограничной деревни. Наши могли и не решиться!» – одобрительно подумала Ирка, выскакивая на крыльцо. Голубовато-сиреневый свет луны играл на стенах недостроенных хат, вкрадчиво заглядывал в печные трубы. За плотно закрытыми ставнями Ирке послышалось шевеление…
– Ходыть сон по селу… – едва слышно прошелестел жалобный детский голосочек.
– Мама! Мама, что это? Мама-а-а-а! – пронзительный вопль донесся из соседней хаты. Ирку снесло с крыльца, в два прыжка она преодолела расстояние до соседей и ворвалась в сени. Горница была полна ниток! Словно обезумевший кот распушил все клубки своей хозяйки – красные, зеленые, коричневые, желтые, – и теперь, колыхаясь плавно, как морские водоросли, нитки плыли в воздухе, подбираясь к стоящей у печи колыбели. Рука спящей женщины лежала на бортике – колыбель тряслась и раскачивалась, будто баба из пограничной деревни иного мира готовила своего ребенка в космонавты! А внутри отчаянно бился плотный нитяной кокон.
Ирка подскочила к колыбели. Взметнулись когти – и рассеченный кокон распался на две половинки, открывая покрытого следами мелких укусов двухлетнего малыша. Ирка подхватила его на руки… Колышущиеся в воздухе нитки свернулись тугими пружинами и ринулись к ней. Ирка с воплем метнулась в сторону. Нитки врезались в стену. Ирка сорвала с крючка заправленную маслом лампу и с размаху расколотила ее об стену. Брызги масла накрыли сбившийся у стены плотный клубок нитей. Следом полетела теплящаяся в поставце свеча – и заклятие Огня-Сварожича!
Нитки заполыхали – все, разом, огонь моментально охватил извивающийся клубок тихих убийц и с победным ревом ударил в крышу. Ирка перехватила малыша, сдернула с лавки его спящую мать и рванула прочь из вспыхнувшего, как спичка, дома. Она скатилась с уже дымящегося крыльца, волоча женщину на плече, а вопящего мелкого под мышкой… Словно огненный вихрь ринулся к Ирке – спасенные ей пацанята мчались прямо на нее, один размахивал факелом, другой грозно вздымал лопату.
– Пыхх! Пыхх! – Фейерверком в честь Дня города пучок ярких ниток возник у них над головами и ринулся вниз. Двумя прыжками мальчишки вывернулись из-под валящейся с неба смерти, налетели на Ирку и прилепились к ее бокам, как два пластыря!
– Тетенька-чудище, помоги! Помоги, тетенька!
– Какая я вам тетенька! Племяннички нашлись! – рявкнула Ирка.
«Чудище меня, похоже, уже не смущает. Привыкла», – мелькнуло в голове, пока Ирка выхватывала у мелкого факел. Вращаясь, факел полетел в развернувшихся для атаки ниток.
– И-и-и-и! – Распахнулась дверь еще одной хаты, и оттуда, как горошины из стручка, сыпанули сразу три девчонки – одна другой младше! За ними, полоща подолом рубахи, летела крикса. Сперва Ирке показалось, что та же самая, но волосы у этой оказались ярко-фиолетовые. Младшая из девчонок споткнулась, распластавшись на земле. Выщерив мелкие острые зубешки, крикса спланировала сверху…
Пущенная Иркиной рукой лопата сшибла ее влет, пригвоздив к земле. Рухнувший с крыши горящего дома сноп соломы накрыл криксу огненным пологом.
– Ходыть-сон-по-долыне-ходыть-сон-по-долыне… – жалобную песенку тянуло множество голосов. Еще из одной хаты, отмахиваясь топором от тянущейся за ним криксы, вывалился мальчишка ненамного младше Ирки. Из третьей хаты донесся вопль и грохот, потом еще и еще…
На свежеоструганных кольях деревенского тына приплясывали криксы. Похожие на тряпичные игрушки, девочки с разноцветными нитяными волосами планировали вниз на раздутых подолах пестрых рубашонок, будто где-то обдули смертоносный одуванчик. Клыкастые пасти крикс щерились, выпевая слова колыбельной.
– Ходыть сон по долыне… – Прикрывающая колодец с журавлем крышка медленно приподнялась и оттуда выглянуло толстое, мучнисто-бледное детское личико с единственным глазом и частыми, как зубья пилы, острыми зубками в пасти.
– На крышку, быстро! – гаркнула Ирка, как мешок с мукой швыряя на колодезную крышку вытащенную из дома спящую женщину. Пацанята неожиданно хладнокровно, без паники отлипли от Ирки и прыгнули, всей тяжестью прихлопывая крышку. Изнутри донесся сдавленный вяк, крышка просела и тут же начала приподниматься снова… Раздалось утробное хаканье, как у развалившего бревно дровосека, и мимо пробежал мальчишка с топором:
– Що всталы, дурепы, лизьте сюды! – подхватил на бегу одну из девчонок и вместе с ней запрыгнул на крышку колодца. Торопливо подсадил девчонку на украшавшего колодец ширококрылого резного журавля. Из домов к ним мчалась еще какая-то детвора…
– У кривавий жупаныне, у кривавому кафтане, никого тут не оставим. У вас криксы на дворе – хто не спыть, тот помре! – Пухлые неуклюжие пальчики уже охватывали колья тына, и плоские одноглазые личики поднимались над забором – новые криксы лезли следом.
– Наслали! – с ужасом выдохнула Ирка. Криксы и нитки, тихие убийцы, бесшумно проскальзывающие в дом, чтобы усыпить родителей и, наслаждаясь никому не слышными криками и страхом, выпить кровь из детей! Маленьких детей, неспособных сопротивляться! Можно притащить одну криксу в ведре с водой, ну хорошо, двух, но криксы не охотятся толпами и не бросаются на тех, кто может за себя постоять! Ирке сразу вспомнилось прошлое лето и тихие, вовсе безобидные нички, кидающиеся на разъяренных вовкулак и бесстрашно лезущие под меч здухача.
– Тетенька-чудище, зробыть щось, бо нас зараз зъидять! – заорал белобрысый пацаненок, всей тяжестью прижимая дергающуюся под ним крышку колодца.
Сделать? Она бы сделала, знать бы что!
«Бей по колдуну!» – вдруг отчетливо произнес Танькин голос. Подаренное подругой серебряное колечко сияло ровным сапфировым огнем. А перед глазами начали переворачиваться страницы старинной книги с ятями и твердым знаком в конце слова. Одним прыжком Ирка оказалась рядом с колодцем, дернула за край вышитой рубашки старшую из девочек.
