– Нет! – ревел Шен. – Она нужна живой!
Но его никто не слушал – рядом с Иркой ударила струя пламени. Пронзительно заверещал Пенек – мостовая под его ногами разверзлась, и он канул бы в глубину, если б Ирка не поймала его за руку. Из пасти пикирующего над проулком черно-красного змея вырвалась струя пламени…
Бабах! Окрестные здания задрожали. Ирку швырнуло грудью на булыжники. Огненное копье врезалось в мостовую у самой ее головы, от жалящих искр затлели волосы. Защитный «зонтик» надломился, скачущий на нем змееныш судорожно всплеснул руками – и рухнул с крыши прямо Шену на голову. Топот копыт сотряс мостовую, и громадный олень с крестом меж рогами ворвался в проулок. На спине его, дыбя хвост трубой и топорща шерсть, скакал Иркин кот.
– Сюда, мря! – пронзительно завопил он. Олень был совсем рядом, Ирка вцепилась в шерсть и взвилась оленю на спину. Пенек кинулся следом, врезался оленю в зад, попытался запрыгнуть, скользнул по гладкому боку… Олень развернулся, нагнул голову. На краткий миг Ирке показалось, что сейчас острые оленьи рога пропорют парня насквозь. Но олень только подцепил Пенька за пояс штанов и одним взмахом закинул себе на спину. Кот только рассерженно фыркнул. Олень взвился в прыжке…
– А-а-а! Нее-е-е! Мя-я-я! – тройной вопль затрепыхался как флаг. Казалось, ме-едленно-ме-едленно, будто в кино, передние копыта оленя зависли в воздухе, и дли-инным-предли-инным, растянутым скачком он пронесся над головами стражников – Ирка видела, как проплывают внизу их запрокинутые лица, похожие на тарелки с глазами.
Навстречу взмыл змей, закрыв бронированным брюхом полнеба. Ирка видела каждую чешуйку: черную, красную, черную…
– Аа-а-а! – Олень стремительно ринулся вниз.
Ирку подбросило, острой болью прострелив позвоночник, копыта грянули по развороченной мостовой, и, высекая искры, олень поскакал через площадь. Черно-красный драконий хвост пронесся над головой, едва не снеся Ирку с седла. Сзади взревело, захлопали крылья… змей пошел на разворот… и тут же на него со всех сторон налетели ожившие берныкли. Лихо перемахивая прилавки, олень скакал через рыночную площадь. Вопящие торговцы разбегались, кто-то падал ничком на землю, когда над ним мелькали копыта.
Заваливаясь на бок, почти как мотоцикл, олень вырвался на ведущую к городским воротам улицу. Ирка одной рукой вцепилась в Пенька, другой – в кота…
– Ты мне хвост выдерешь! – орал кот.
– Закрыть ворота! – громовой рев Шена сотряс небо и землю. Пролетевший мимо Ирки порыв ветра вымел из воротного проема пеших, всадников, телеги, заметались стражники, и ворота в форме Симаргловых крыльев начали медленно затворяться. Олень, не сбавляя ходу, мчался прямо на стальные створки.
– Кровь! Брызни кровью! – завопил кот. Ирка привычно полоснула себя когтями по запястью… тонкая алая струйка побежала по руке… и Симурана качнулась, будто вслед за ожившими берныклями собиралась взлететь вся, помахивая улицами и роняя в полете дома будто перья. Воротные створки заскрежетали, парусами выгнулись в пазах, с треском лопнули искореженные засовы – и ворота распахнулись, словно каменный Симаргл взмахнул крыльями. Олень пронесся под воротами. Выложенные блестящими камешками глаза надвратного пса сверкнули, будто прямо в них ударили солнечные лучи. Раздался скрежет. Симаргл запрокинул громадную собачью башку, оскалил клыки, и из каменного горла вырвался рык – настолько чудовищный, что уносящий Ирку олень споткнулся, едва не вывалив своих седоков на землю. Проносящуюся поверх ворот драконью погоню закрутило в вихре. Ирка успела увидеть беспомощно молотящего крыльями Шена, оранжевого дракона, вертящегося, как белье в стиральной машине. Олень бежал по аллее между садами. Ирка обернулась на скаку и вскинула руку:
– Найди, морока, з кожного бока: з сходу та заходу отведи глаза тридцать три раза паутиной туманной, для очей обманной!
Осыпавшийся к подножиям деревьев пестрый весенний цвет шевельнулся, словно его поворошил ветер. Опавшие лепестки начали подниматься от земли разноцветными закрученными спиралями. Они взмывали все выше, выше – и вот уже над Симураной повисла яркая, как калейдоскоп, дымка из танцующих лепестков, окутала собой город и сады. Под прикрытием дымки олень ринулся к лесу. В сплетенном из лепестков разноцветном туманном мареве над Симураной кружили смутные крылатые силуэты. Время от времени полыхал огонь, прожигая прорехи в пестрой завесе, но дыру тут же затягивал новый вихрь лепестков.
* * *
Пестрый ковер лепестков лежал на земле. Голова каменного пса над воротами Симураны застыла в обычной неподвижности. Только развороченная мостовая и разбросанные тут и там покореженные, разбитые, застывшие в причудливых позах статуи берныклей напоминали о недавних событиях. Огромный оранжевый змей кружил над далеким лесом, точно пытаясь углядеть кого-то меж деревьями. Еще два змея – изящный бледно-голубой, почти полупрозрачный воздушный и черно-красный огненный – устроились на стене, устало отслеживая кружение оранжевого собрата.
– Все ты, Шен! – наконец рыкнул черно-красный. – Надо было ее сразу сжечь, как только ты догадался, кто она такая! А теперь она может быть где угодно!
– Ее ни в коем случае нельзя жечь, – возразил воздушный, судорожно моргая, точно привыкая к тому, что он снова может видеть. – Айт умнее нас всех…
– Иди ты к Шешу! – Из пасти черно-красного вырвалась короткая вспышка пламени. – Надоела эта чешуйня! Даже сейчас: Айт то, Айт сё! Умный, талантливый, Великий…
– И девушки его любят, – невозмутимо согласился воздушный. – Если эта ведьма и правда девушка Айта, она наверняка не дура. С дурой Айт точно встречаться бы не стал.
– Надеешься, она его… найдет? – задумчиво спросил черно-красный.
– Или она его, или, что вероятнее, он ее, – кивнул бронированной башкой воздушный.
– Он пропал, – угрюмо буркнул черно-красный.
– А, то-то мы ищем-ищем, а его нигде нет, – вяло съехидничал воздушный. – Думаешь, это помешает ему снова найтись? Особенно если он за свою девушку беспокоится. В конце хвостов, Тат! – потерял терпение воздушный. – Я прекрасно понимаю, что хватаюсь за облачко, – но разве у нас есть выбор? Как ты метко подметил – Айт пропал, а это значит, что мы все глубоко-глубоко у змея Шешу под хвостом!
Под городской стеной громадный кабан поднял голову, хрюкнул – словно подтверждая эти слова – и, старательно держась вне поля зрения змеев, потрусил к лесу.
Глава 34. Неси меня, олень!
При каждом скачке оленя Ирку подбрасывало, и, кажется, только вцепившийся в пояс Пенек удерживал ее от падения. Олень ломился сквозь чащу, как сумасшедший бульдозер, Ирка только успевала пригибаться, пропуская очередную ветку над головой. Только слышался свист, и упругий удар, как от розги, и сдавленный «ойк» не успевшего увернуться Пенька.
– А! КУДА! МЫ! ТАК! НЕСЕМСЯ? – проорала Ирка, в такт оленьим прыжкам дробя фразу на слова. – ЗА! НАМИ! УЖЕ! НИКТО! НЕ! ГОНИТСЯ!
