– Давай! – завопила Танька, и Богдан просто кувыркнулся вниз со стены, выдергивая Таньку за собой, как морковку из грядки!
Из-за стены донесся пронзительный ненавидящий вопль, Рада взмыла, взмахивая торчащим из рук сеном как крыльями и распуская вокруг ореол дыма и огня…
– Ненави-ижу! Не уйдешь! – провыло воспарившее над забором чудище. Богдан схватился за меч…
– И опять-таки – как же полезна иногда бывает чужая ненависть! – очень хладнокровно обронила Танька, и прицельно сощурилась, наблюдая за перемахивающим забор чудовищем.
Бамц! Словно бронированное стекло вздрогнуло и зазвенело, когда Рада Сергеевна врезалась в невидимую преграду. Ведьма замерла, как распластанная по стеклу горящая летучая мышь… а потом…
– Не-е-ет! – заорала Рада. И продолжала кричать все время, пока кожа на плечах не начала топорщится острыми краями сухих травинок, грудь и живот превращались в сено, из распахнутого в крике рта посыпалась сухая трава… Крик прервался. Мгновение над забором висело нечто вроде плетеной бесформенной куклы… И куча сена обрушилась обратно, за забор. Пару секунд царила тишина… а потом за забором выругались. Женским голосом, хриплым и невнятным, словно его обладательнице засунули пучок сена в рот.
– Богатырскую стражу чуть не съели мыши, – поднимаясь с земли, выдавил Вольх Всеславич.
– Кроты, та ще и землеройки, хай им грець! – возмущенно уточнил дядька Мыкола. Словно наличие кротов и землероек среди нападающих делало ситуацию не столь мучительной для богатырского самолюбия.
– А я ее на видео заснял! – опуская вытянутую из-под кольчуги мобилку, радостно объявил Андрей. Будто это все меняло, превращая паническое бегство с участка чуть ли не в победу. – Крутая тетка! А вы говорили – ро́бленные слабее ро́жденных!
– Она на своей территории, – с трудом садясь, выдохнула Танька.
– Скажите, прелестная Татьяна, так эта, увы, совсем не привлекательная дама… – прислушиваясь к несущейся через забор ругани, скорчил непередаваемую гримасу Еруслан, – …там, за забором… она все же человек или сено?
– Никакая она тебе не прелестная! – буркнул Богдан, решительно ставя Таньку на ноги и стряхивая с нее сено, грязь и пыль как с маленького ребенка. – Она мне прелестная, а все остальные в пролете!
– Пока за забором – человек, – кивнула Еруслану Танька, делая вид, что Богдановых выступлений не слышит, а улыбается просто так, вроде, «сделал гадость – на сердце радость». – Попробует вылезти оттуда – станет сеном. Территория-то ее, а мочало – мое! Если бы Иркин папа уделял своей ро́бленной чуть больше внимания, она бы знала, что не стоит ничего брать из рук ро́жденной. Вы жаловались, что на содержание Аристарха Теодоровича финансирование не предусмотрено? Можете больше не беспокоиться: он тоже останется там, – прислушиваясь к пробивающемуся сквозь ругань топотанью копыт и мемеканью, заключила Танька. – Я ведь его волос тоже в Радино мочало вплела. Мое колдовство плюс Радино Слово – короче, бедняге Аристарху не повезло больше всех. Зато у него такое подходящее для козла имя!
– От як добре ты все придумала! – издевательски протянул дядька Мыкола. – Им не выйти… та и нам не зайти! Ото мы Яринке допомогли так допомогли! Провелы, що называется, расследование зныкнення хортицкой ведьмы! Казал я вам, що з той ро́бленной людына доросла, розумна размовляты повынна! – накинулся на начальство дядька Мыкола. – А не мала дытына, яку б велыку видьму вона з сэбэ не корчила!
– Да, очень жаль, Татьяна Николаевна, что вы ничего не сумели выяснить, – прислушиваясь к беснующейся позади забора ро́бленной, сдержанно обронил Вольх Всеславич. – Боюсь, вернуться сюда мы уже не сможем. – И содрогнулся. Никто и никогда, за все века его долгой жизни, не подозревал великого богатыря в трусости. Но атака мышей и кротов его явно пугала.
– Почти ничего… – согласилась Танька. В голове у нее и правда стоял сумбур: словно в хороводе, кружились Ирка, бабка, Рада, Аристарх, Иркин папа – такой, как на фотографии, Айт, Табити-змееногая, которую Танька никогда не видела, а лишь представляла, змей, едва не убивший Ирку на Хортице, серокожий и подчиненные ему твари, поднятые Радой существа… И при этом она не отрываясь глядела на торчащие над забором черные остовы мертвых деревьев. Еще недавно это были сильные молодые сосны. И эти сосны были самым последним кусочком пазла, недостающим для отгадки звеном. – Я знаю, что Иркин отец бросил ее не по своей воле и Рада причастна к его исчезновению. Знаю, что он жив – иначе бы Рада не смогла пользоваться его силой. Знаю… что… за его исчезновением стоят вовсе не змеи-отступники. – Танька облизнула пересохшие губы. «Табити обещала…» – звучал в ее ушах Радин голос. Табити… Ирий… – Знаю, зачем Раде звонил серокожий, и догадываюсь, чего они хотят от Ирки!
«А еще подозреваю, что Иркина бабка замешана в убийстве бывшего начальника Ментовского Вовкулаки, – но говорить об этом не стану, по крайней мере, пока не увижусь с Иркой!»
– Я только не знаю, как именно Иркиного папу захватили в плен больше тринадцати лет назад… но думаю, это не столь уж важно. Потому что я знаю, где он сейчас! И где скоро окажется Ирка… если мы ей не поможем! – дрожащим от отчаяния голосом выдохнула она.
– И що? – ошеломленно переспросил дядька. – Це все тоби ро́блена рассказала? Сама?
Танька кивнула. Чистая правда, Рада рассказала все и сама. Просто не обязательно рассказывать словами. Танька потерла колечко на пальце. Если бы через него связаться с Иркой, предупредить, объяснить, посоветоваться… Но кольцо равнодушно молчало. Танька уже начала понимать, как оно действует, и сидеть перебирать заклятья, надеясь снова попасть с Иркой в резонанс, ей совершенно не улыбалось. Да и поговорить нормально все равно не получится!
– Мы с Богданом немедленно, сейчас же должны отправиться за Иркой! Иначе у нас не будет хортицкой ведьмы! Все ужасы, что я себе напридумывала… и рядом не лежали с кошмаром, который ждет Ирку на самом деле!
– Куды видправытыся? Мы ж и прийхалы сюда, щоб дизнатыся, куда вона делася! – озадаченно спросил дядька Мыкола.
Но остальные четверо богатырей смотрели друг на друга. Федька переглянулся с Ерусланом, и оба уставились на Вольха Всеславича. Андрей мрачно исподлобья глядел на главу богатырской стражи, словно намекая, что все равно поступит по-своему. Вольх Всеславич усмехнулся уголками рта… и согласно прикрыл веки.
– Вы, дядька, наверно, единственный, кто до сих пор не догадывается, куда делась хортицкая ведьма, – облегченно вздыхая, пробурчал Андрей. Выражение лица дядьки Мыколы стало… непередаваемым. Как у кота, на которого рухнула пятилитровая кастрюля с капустным салатом. Даже утешиться нечем!
– Позвольте поинтересоваться, как давно вы знаете о местонахождении хортицкой ведьмы, молодой человек? – сухо спросил Вольх Всеславич.
– Я не знал. Я догадался, – педантично напомнил Андрей. – Примерно минуты через три после так называемого «похищения». Ирка устояла в драке с моей Диной – а теперь ее вдруг похищает какой-то мертвяк? Как говорят соседи – полная чешуйня!
