Но пора на охоту – попытать счастья добыть трех фазанов. Я прицепляю на спину рюкзак, беру свою двустволку и прощаюсь с гостеприимным белым городком.
Идти жарко. Цель моего путешествия далеко: ниже станицы Красногорской. Мне шагать туда целый день. Там по низким берегам Кубани густые кустарниковые заросли, и в них живут фазаны.
Я узнал, почему здесь разрешили охоту на них.
Кубань решено перегородить близ выхода ее из гор плотиной. Здесь построят электростанцию, а воду будут регулировать и направлять по сети арыков в сухие ставропольские степи.
Как только закроют шлюзы, вода над плотиной начнет прибывать, выйдет из берегов и зальет низину с густым кустарником над станицей Красногорской. Новые пашни раскинутся в бесплодных ныне степях, а фазаны найдут себе для житья другие места.
Передо мной поднималась гора тремя ярусами: она казалась не очень высокой. И в самом деле – на первый ярус я взобрался в какие-нибудь полчаса.
Тут была широкая терраса с кукурузными полями, с рощами. В тени кустов тек спокойный ручей. Я стал перед ним на колени и протянул руку, чтобы зачерпнуть воды и напиться.
Вдруг из-под самой руки у меня выскользнула небольшая серебристая змея, извиваясь, поплыла через ручей.
Ах, чтоб тебя! Гадюки здесь ведь страшно ядовиты. Хорош бы я был, если б нечаянно задел ее рукой. Тут, значит, надо быть осторожным, если хочешь прожить сто лет.
Снизу донесся выстрел, потом еще. По склону от террасы шел охотник, впереди него карабкался в гору желто-пегий пойнтер. Стая – или, как тут говорят, «гурт» – голубых птиц мелькнула над кустами и с тревожным криком рассеялась по каменной россыпи. Птицы казались мне сверху не больше скворцов. Их было штук тридцать.
Мне знаком был их крик, я знал, что это горные куропатки-кеклики. Знал и то, что эти птицы ни за что не полетят вниз от охотника, пока есть возможность лететь вверх по горе. Я выбрал самую широкую расселину в каменной стене, забрался в нее и стал дожидаться здесь кекликов, уверенный, что охотник нагонит их на меня. Скоро из-под карниза опять раздалось два выстрела и сейчас же показался гурт. Кеклики налетели прямо на меня, и мне удалось свалить двух из них, прежде чем они опустились в камни. Я подобрал добычу и долго не мог налюбоваться ею.
Кеклик побольше нашей серой полевой куропатки и много ярче ее.
Охотник с пойнтером взобрался на карниз. Я вышел к нему, и мы познакомились. Он оказался счетоводом из станицы Красногорской. Он охотно взялся помочь мне добыть трех дозволенных фазанов. Ночевал я в ту ночь у него в станице.
Утром счетовод кликнул своего соседа – красивого пожилого казака. Сосед оказался Омелей, тем самым казаком, что просился без билета в автобус. Узнав, что мы за фазанами, он охотно согласился пойти с нами.
Мы – два охотника – направились низом, где заросли кустарников; Омеля – горой. Он был без ружья – «горовой».
Попасть в летящего фазана не так уж трудно. Трудно поднять его на крыло из заросли. При подходе человека он затаивается и лежит очень крепко.
Напрасно счетовод посылал свою собаку в кусты. Пойнтер долго не хотел идти туда, а когда, наконец, пошел – разом скрылся с глаз.
Прошло пять минут, десять минут, – пес не показывался.
– Значит, стойку сделал, – решил счетовод. – А то давно бы выскочил. Пойду искать его.
Скрылся и счетовод в кустах. Я остановился, стал ждать.
Не скоро раздались выстрелы. Но очень скоро после выстрелов выскочил из кустов пес, а за ним и хозяин. У обоих был жалкий, истерзанный вид.
– Черт их возьмет здесь! – ругался счетовод. – Стойки не держат, бегут от собаки; вырываются невесть где.
Рубаха его была в нескольких местах порвана. Пойнтер, изогнувшись, слизывал алую кровь с короткой шерсти своего тела.
Кусты, где прячутся фазаны, колючие: это заросли дерезы и ожины, как здесь зовут ежевику – ягоду вкусную, но умеющую за себя постоять. В кровь исцарапаешь руки, собирая ее.
– Пойду берегом Кубани, – решил счетовод. – Утром фазаны выходят из зарослей, жируют в траве. А вы дождитесь горового: без него фазанов все равно не увидишь.
Омеля, наконец, показался над обрывом. Мы потихоньку пошли вперед: я – внизу, между обрывом горы и зарослью, он – по краю обрыва. Я то и дело взглядывал на него: перекликаться на фазаньей охоте нельзя, горовой знаками должен показать, где затаилась дичь, откуда заходить охотнику.
Не прошли мы и ста шагов, Омеля остановился. Как милиционер – регулировщик уличного движения, он поднял одну руку над головой, другой на уровне своих плеч показал влево. Я понял: дичь в чаще прямо передо мной, мне нужно обойти ее слева.
Я быстро обежал небольшую куртинку
[8]
дерезы и оглянулся на горового.
Омеля, не опуская занесенной над головой руки, другой теперь показал вправо.
Я пошел прямо в кусты, но не успел сделать и десяти шагов, как с шумом и треском ракетой взвилась из кустов длиннохвостая круглокрылая серенькая фазанка. Я выждал, когда она, резко меняя вертикальное направление полета на горизонтальное, на миг остановилась в воздухе, – и выстрелил.
Перевернувшись головой вниз, фазанка упала в кусты.
Омеля захлопал в ладоши.
Я подобрал мертвую фазанку и пошел дальше вдоль кустов.
«Больше фазанок не буду стрелять, – решил я, – только петухов».
Время от времени Омеля останавливался и показывал руками, куда мне идти. Он направлял меня прямо на фазанов, но удача покинула меня: птицы или незаметно убегали от меня низом, или взлетали на таком расстоянии, что я зря только посылал им вслед дробь.
«И счетовод не настреляет. Верно, не вышли в траву фазаны».
Только я успел это подумать, с берега раздались выстрелы.
За высокой зарослью я не мог видеть охотника, не знал, в кого он стреляет и удачно ли. Но горовой с высоты видел все. Энергичным жестом он показал мне: летят сюда! И присел: дескать, спрячься.
Я отступил за кусты и почти тотчас же увидел летевших ко мне над зарослью птиц.
Птицы летели под самым солнцем. Еще невысоко поднявшееся солнце слепило меня, я не мог различить даже, какие птицы летят на меня; видел только блеск и мельканье их крыльев. И наугад выстрелил в одну из них.
Аплодисменты горового сказали мне, что я не промазал.
Я был очень доволен своим выстрелом, пока не разыскал добычи: это снова оказалась курочка фазана.
Тогда я решил подойти поближе к горовому и просить его направлять меня только к самцам фазана.
Я стал подниматься по некрутому здесь и каменистому обрыву; вдруг слышу над головой отчаянный крик Омели:
