Дела здесь ведет…, в деревне за собственность отвечает…
Браун
Документ выпал из моих рук. Ф**, Нью-Йорк, – это небольшой городок рядом с Р**.
– Ваш друг молодец, – заявил я. – Сообщил как раз то, что я больше всего хотел узнать. – И, взяв записную книжку, я кратко записал факты, которые, пока я читал эту сводку, поразили меня сильнее всего. – С его помощью я раскрою тайну Генри Клеверинга за неделю.
– А как скоро, – поинтересовался мистер Грайс, – мне будет позволено вступить в игру?
– Как только я буду уверен, что иду по правильному следу.
– И что нужно, чтобы вы в этом убедились?
– Немного. Нужно выяснить один вопрос, и…
– Постойте. Возможно, я могу помочь вам.
И, посмотрев на стоявший в углу письменный стол, мистер Грайс попросил меня выдвинуть верхний ящик и принести ему кусочки обгоревшей бумаги, которую я там найду.
Исполнив его просьбу, я достал три-четыре полоски изорванной бумаги и положил их перед ним.
– Еще одна находка, сделанная Фоббсом во время обследования угольев в первый день дознания, – пояснил мистер Грайс. – Вы думали, все, что он нашел, – это ключ. Это не так. Копнув глубже, он обнаружил эти интереснейшие обрывки.
Я тут же в волнении склонился над изорванными и обгоревшими клочками бумаги. Всего их было четыре, и они казались остатками листа обычной писчей бумаги, разорванного вдоль на полосы, свернутые в трубочки для зажигания свечей, однако при ближайшем рассмотрении на одной их стороне обнаружились следы письма и, что было гораздо важнее, несколько капель крови. Последнее открытие было ужасным и поразило меня настолько, что я положил обрывки и повернулся к мистеру Грайсу с вопросом:
– Что это, по-вашему?
– Именно этот вопрос я собирался задать вам.
Борясь с отвращением, я снова их поднял.
– Похоже на остатки какого-то старого письма, – предположил я.
– Да, это так выглядит, – мрачно согласился мистер Грайс.
– Пятно крови на исписанной стороне свидетельствует о том, что оно лежало на столе мистера Ливенворта во время убийства…
– Именно.
– Одинаковая ширина обрывков и то, что они скручиваются, если их не удерживать, говорит о том, что бумагу сначала порвали на ровные куски, а потом туго свернули, после чего бросили в камин, где их впоследствии нашли.
– Прекрасно, – проронил мистер Грайс. – Продолжайте.
– Почерк, где можно разобрать, принадлежит образованному джентльмену. Это рука не мистера Ливенворта – я за последнее время очень хорошо изучил манеру его письма и узнáю его руку с первого взгляда. Но это может быть… Постойте! – воскликнул я. – У вас нет клея? Если приклеить обрывки на лист бумаги, чтобы они не скручивались, будет гораздо проще прочитать, что на них написано.
– Клей на письменном столе, – указал мистер Грайс.
Взяв клей, я снова стал осматривать обрывки, чтобы понять, в каком порядке их собирать. Это оказалось проще, чем я думал. Самый длинный и лучше других сохранившийся обрывок с буквами «Мистер Хор» наверху явно был левым краем письма, а машинная обрезка края следующего по длине обрывка выдала в нем его правую сторону. Подобрав их, я приклеил эти две полоски на лист бумаги в тех местах, где они должны были располагаться, если были оторваны от обычного листа писчей бумаги, которая продается в магазинах. Сразу стало понятно, что, во-первых, понадобится еще два обрывка, чтобы заполнить пространство между ними, и, во-вторых, что написанный текст не заканчивался внизу страницы, а продолжался на следующей.
Взяв третью полоску, я осмотрел ее края. Наверху она была обрезана машиной, а расположение слов указывало на то, что это был крайний обрывок второй страницы. Наклеив его на отдельный лист, я занялся изучением четвертой полоски и, обнаружив машинную обрезку наверху, а не сбоку, попытался приложить ее к уже наклеенному куску, но слова на них не совпали. Я переместил полоску на то место, которое должен был занимать третий кусок, и приклеил.
– О, это дело! – воскликнул мистер Грайс, когда я поднял то, что у меня получилось. – Но не показывайте мне. Изучите сами и скажите, что вы об этом думаете.
– Что ж, – сказал я, – точно можно сказать следующее: это письмо, отправленное мистеру Ливенворту из какого-то «Хауса» и датируемое… Посмотрим… Это, кажется «т», не так ли? – И я указал на букву, едва различимую на строчке под словом «Хаус».
– Думаю, да, но не спрашивайте меня.
– Наверняка «а». Год 1876, и на «т» не заканчивается ни «января», ни «февраля». Следовательно, письмо датировано 1 марта 1876 года и подписано…
Мистер Грайс закатил глаза к потолку в экстазе ожидания.
– Генри Клеверингом, – уверенно заявил я.
Взгляд мистера Грайса вернулся к его замотанным пальцам.
– Гм, почему вы так решили?
– Подождите, сейчас покажу, – и, достав из кармана карточку, которую во время нашего позднего разговора вручил мне мистер Клеверинг, положил ее под последнюю строчку на второй странице. Одного взгляда было достаточно. «Генри Ричи Клеверинг», «Г–чи» тем же почерком на письме.
– Это Клеверинг, – сказал сыщик. – Вне всякого сомнения.
– А теперь, – продолжил я, – относительно общего настроя и содержания.
И, вернувшись к началу, я прочитал вслух слова по порядку, продолжительностью пауз отмечая размеры пробелов. Получилось примерно следующее:
Мистеру Хор –
Дорогой –
– племянница, которую Вы-стои-любви и всего довер -любой другой человек, мо -екрасна, так очар –а лицом, тел –речами –ждой розы есть –за не исключение –как она ни мила, как ни очар –нежна, она способн –растопт –того, кто доверял –сердце –.–с кем –вязывает долг –чтить –ать.
Если –не вери –глядя в –жесток –лицо, –кто –Ваш –нный слуг
Г –чи
– Похоже на жалобу на одну из племянниц мистера Ливенворта, – заметил я и вздрогнул от собственных слов.
– Что с вами? – спросил мистер Грайс.
– Я слышал, как об этом письме говорили, – промолвил я. – Это и есть жалоба на одну из его племянниц, и ее написал мистер Клеверинг.
И я передал ему рассказ мистера Харвелла.
– А-а, значит, мистер Харвелл решил заговорить? А я думал, он зарекся распускать слухи.
– Последние две недели мы с мистером Харвеллом виделись почти ежедневно. Было бы странно, если бы он ничего не говорил.
– И он говорит, что читал письмо, написанное мистером Клеверингом мистеру Ливенворту?
– Да, но конкретные слова он уже забыл.
– Эти остатки могут помочь ему вспомнить остальное.
