Она не подозревала его в чем-то предосудительном, никогда не сомневалась в его высокоморальных намерениях. Но что же так настораживало ее в этом разговоре?
Жас подняла флакон на свет.
На манжете белой рубашки Малахая блеснула радужная полоска. Она повернула флакончик, и радуга метнулась на стену.
– В письмах было что-то о рецепте? Вам известно, на чем был основан этот аромат? – спросила она.
– То, что я нашел, было перепиской между двумя членами общества. Один жил в Нью-Йорке, другой во Франции. Француз писал о парфюмере, которого повстречал в Париже и у которого хранились остатки древнего аромата, который, как он верил, служил порталом в прошлые жизни. Фонд финансировал его попытку создать новый аромат, основанный на тех остатках.
Жас кивнула.
– В те времена потребовалось бы немало догадок и большая удача. Если это был древнеегипетский аромат, то к девятнадцатому веку он бы сильно выветрился. Со временем эссенции теряют свои свойства. И к девятнадцатому веку сохранились совсем немногие древние ароматы. Даже понюхав, узнать их было невозможно, а уж тем более отыскать аналоги.
Малахай пристально смотрел на нее.
– Что?
– Я никогда не говорил тебе, что это был древнеегипетский аромат.
Где-то в здании зазвонил телефон и закрылась дверь. Жас так увлеклась их разговором, что забыла про то, что в доме могли быть еще люди. Она тряхнула головой и вернулась к фактам.
– Малахай, даже если бы я хотела вам помочь, смесь в этом флаконе нельзя считать даже основой. Это всего лишь сочетание четырех или пяти ароматов.
– Но это именно основа, – упорствовал он. – Парфюмер работал по какому-то рецепту, Жас. У меня есть чемодан с одиннадцатью вариантами этой самой основы.
– Вы мне этого не говорили. Одиннадцать вариантов этого аромата. Но почему одиннадцать? Это нечетное число.
– В чемодане имеется место для двенадцатого.
– Один разбился?
– Возможно, в одном из них был инструмент памяти, и кто-то забрал его.
Жас покачала головой.
– Это миф. Вы научили меня, что мифы – это коллективные сны народов. Короткие истории, которые среди тысяч таких же историй были теми, что стали близки большинству людей, потому что содержали паттерны коллективного бессознательного. По мере использования истории меняются, разрастаются, становятся более причудливыми и магическими, словно сталактиты в пещере, начинающиеся с одной капли воды.
– Робби и Гриффин предупредили, что тебя будет трудно уговорить. Я сказал им, что они ошибаются, что ты мыслишь более широко. Полагаю, я сильно ошибся.
Жас положила руки на резные львиные головы подлокотников кресла, вцепившись пальцами в резьбу.
– Гриффин? – Она попыталась говорить равнодушным ровным голосом.
– Гриффин Норт, друг твоего брата. По тому, как он говорил о тебе, я понял, что вы с ним хорошо знакомы.
Услышав имя Гриффина в таком контексте, она смутилась.
– Да, я его знаю. Знала. Давно с ним не виделась. Вы с ним знакомы?
– Робби познакомил нас несколько месяцев назад. Гриффин хотел поработать в наших архивах для своей книги. Робби встречался с ним здесь около двух недель назад. Было просто волшебным совпадением, что Гриффин показал Робби чемодан с флаконами духов. Я давно о них позабыл.
– Не знала, что Робби встречается с Гриффином в Нью-Йорке.
Во время разговора Жас было трудно притворяться. Гриффин здесь работал? Неужели он и теперь здесь? Не он ли звонил по телефону? Неужели это он закрыл дверь, шум которой она только что слышала?
Когда его книга впервые была издана, Жас увидела ее в магазине, ознакомилась с содержанием и биографией Гриффина. Жас знала, что он жил в Нью-Йорке и в Египте, работал на важных раскопках под Александрией, был женат и имел ребенка. Но это была очень официальная информация.
Цвет обоев в его рабочем офисе, улица, по которой он ходил домой в конце дня, вид из окна, когда он смотрел в него, оторвавшись от работы, – все эти подробности были ей недоступны. Она сопротивлялась любой информации о нем, без собственного на то желания. В то же время она ревновала его к Робби и Малахаю. Ревновала к комнате в этом здании, где Гриффин дышал, к стулу, который помнил его, ревновала к той, на ком он был женат, к тому, сколько было лет его сыну или дочери.
Гриффин обидел ее. Покинул. Нельзя доверять тому, кто хоть раз предал.
– Простите, – она встала. Это не имело никакого отношения к тому, что Гриффин здесь работал. Было просто нелепо даже вообразить, что существовал аромат, способный помочь вспомнить прошлые жизни. Она постоянно говорила это Робби с самого детства. И даже если бы такой аромат существовал, после стольких лет Жас не собиралась играть в парфюмера. Малахай тоже встал и обошел стол, чтобы проводить ее. Она не верила ни в каких богов, но взмолилась, лишь бы только не встретить здесь Гриффина.
– Стало быть, ничто из мною здесь сказанного не заинтересовало тебя, – произнес он.
Она засмеялась.
– Не могу себе позволить любопытство.
– А если я пообещаю тебе необходимые три миллиона, чтобы расплатиться с банками? Тогда ты примешь мое предложение?
– Это предложение?
– Какая разница?
– Даже если бы я могла это сделать, у меня нет времени, чтобы выполнить свое обещание. Мне надо раздобыть деньги немедленно. – Отчаяние в голосе совпало с отчаянием во взоре.
– Ну хотя бы пообещай мне, что подумаешь об этом? Подумай, как было бы здорово доказать такой миф.
– Я неисправимый скептик. Вы называли меня именно так, а теперь просите поверить в какую-то мечту.
– Жас, а если ты ошибаешься? Если это не мечта?
Глава 9
Франция, Париж. Понедельник, 23 мая, 10.15
Гриффин никогда не видел таких дорогих poupees
[9]
, как называли их французы, и знал, что жена не одобрила бы его выбор. Но Терезы здесь не было, а лишить себя радости увидеть дочь, которая открывает коробку и восхищается парижской куклой, он не мог. У шестилетней Элси были светлые волосы, как у ее матери, и серо-голубые глаза, как у него. Она была серьезным ребенком и отлично играла на пианино. Гениальный ребенок, однако они с женой решили не омрачать жизнь ранимого виртуоза. Гриффин сам во многом был лишен детства понимал, как оно важно.
Его сердце болело за девочку, он беспокоился, как развод повлияет на нее. Конечно, он не мог защитить дочь полностью, но ему не хотелось стать тем, кто омрачит ее жизнь. Если они с Терезой разведутся, он не оставит Элси так, как сделал его родной отец, покинув сына. Но результат вряд ли будет иным.
