Только миновав Вандомскую площадь и свернув направо на Рю де Риволи, мужчины заговорили.
– Благодарю за столь быстрый ответ, Лео, – Малахай посмотрел в зеркало заднего вида. Водитель встретился с ним взглядом. На нем была черная униформа, белая рубашка, черная шоферская фуражка и черные очки. Его черные густые волосы курчавились на затылке. На вид ему было чуть за тридцать, но точно сказать было нельзя.
– Никаких проблем, сэр, – ответил Лео с итальянским акцентом.
– Уинстон высоко вас ценит. Вы работали с ним в Интерполе?
– Да.
– Как давно вы работаете на себя?
– Несколько лет.
Лео был неразговорчив. Малахаю это нравилось. Разговоры ему были не нужны, только результаты.
– Вам удалось собрать новую информацию?
– Да, немного больше, чем мы доложили Уинстону сегодня утром.
Малахай надеялся, что они нашли Робби.
– О Л’Этуале?
– Нет. Полиция до сих пор не знает, где он может быть, и мы…
– Каковы новости? – перебил его Малахай.
– Они идентифицировали человека, найденного мертвым в парфюмерном магазине на Рю де Сен-Пер. Он вовсе не репортер, он джазмен, и очень уважаемый.
– Прикинулся репортером? Зачем?
– Выяснилось, что у него была еще другая работа.
Малахай понял.
– На кого он работал?
– На местную китайскую мафию.
Как любопытно, что утром Колин Филд упомянул про газетную историю о запрете китайского правительства на реинкарнацию без лицензии.
– Для нас это очень плохая новость, – сказал Малахай скорее себе, чем оперативнику.
– Это означает, что они знают о том, что нашел Л’Этуаль. Думаю, теперь они постараются заполучить это любой ценой.
Глава 38
Пятница, 27 мая, 8.30
Дежурный «Л’Отеля» доставил письмо Малахая Сэмуэльса в Парфюмерный дом Л’Этуаль на следующее утро, когда Жас и Гриффин выходили. Она открыла конверт и прочла записку. Выводя «Ситроен» Робби из двора на Рю де Сен-Пер, Жас рассказала, что там было написано.
– Он верит, что черепки настоящие, что духи тоже настоящие, – сказала она. – Малахай превосходный ученый, но… Мы такие жалкие, отчаявшиеся существа, не так ли?
– Что мы ищем, во что бы поверить?
Она кивнула.
– Мы называем мифологией чужую религию.
– А-а, твой старый друг Джозеф Кэмпбелл.
Она рассмеялась, но смех получился не торжествующий, а жалкий.
– Надежда умирает последней, – сказал Гриффин. Теперь это было его поражение.
Утро выдалось ненастное и немного прохладное для конца мая, меланхоличное. Но Парижу шла меланхолия. Город надел серые облака с небрежностью француженки, привычной к высокой моде. Жас опустила стекло машины. В воздухе пахло рекой, которая протекала всего в квартале отсюда, ранними утренними автомобилями, букетами роз возле цветочной лавки и свежим хлебом из пекарни в конце улицы.
Разные компоненты создавали уникальный аромат, не свойственный ни одному другому городу и даже этому городу в любое другое время суток.
– За нами следует синяя машина. Она висит у нас на хвосте с того момента, как мы выехали, – заметил Гриффин.
– Полиция?
– Неужели они настолько плохи в слежке? Не беспокойся, у нас больше часа до открытия магазина, а до него всего пять минут езды, верно? Мы от них оторвемся.
На углу машина проехала прямо, потом Жас свернула налево.
– О’кей, он исчез, – сказал Гриффин. – И на хвосте больше никого. Хотя бы пока. Обогни этот блок. Аккуратно и не спеша.
– Похоже, ты знаешь, как избавиться от слежки.
– Обо всем этом я знаю из кино, что крутят в самолетах, и еще из книг. Всегда хочется почитать романы по отзывам в «Нью-Йорк таймс», но не выходит. У меня страсть к высокооктановым триллерам. Если мои любимые писатели хорошо расследуют, то у нас все в порядке, а если нет… тогда…
– Не сказать чтобы ты меня этим обнадежил.
– Действительно, я как-то не подумал.
Они молча ехали еще минут пять, а потом Гриффин сказал:
– У них может быть не одна машина. Возможно, вызвали другую, чтобы прицепиться к нам в новом месте, но на хвосте никого не видно.
– У нас на хвосте. Очень драматично.
– Я все, что у тебя есть, так что не будь слишком строга, о’кей?
Жас кивнула.
– Гриффин? – Краем глаза она увидела, как он повернулся – Думаешь, Робби в порядке?
– Да. Он изобретательный, умный. Но кроме того, он верит в то, что делает. Если кто-то и может выжить чистым усилием воли, так это Робби.
Еще через несколько домов он предложил остановиться и позавтракать.
– У нас есть как минимум час до открытия магазина. Найди место, где можно сидеть и наблюдать улицу из окна.
Жас повернула налево, потом направо и остановилась у кафе.
Они сели за столик у окна с видом на широкий бульвар и заказали cafe au lait
[29]
и круассаны. Пока ели, говорили мало, ковыряя сдобные булочки. Несмотря на то что никто из них не упомянул о том, что было ночью, Жас чувствовала, что идет молчаливое обсуждение. Она не знала, произошла ли встреча ради них с Гриффином, или же это просто был выход из ужасной ситуации. Ей надо в этом разобраться, но лишь когда Робби найдется и окажется в безопасности.
– У меня есть около двухсот евро, – сказал Гриффин. – На снаряжение этого должно хватить. Но если мало, у тебя есть наличные?
– У меня кредитка.
– Не надо использовать кредитные карты. Их можно отследить.
– Когда мы все это купим, как потом занести в дом, не насторожив полицию и не вызвав у них подозрений? – спросила она.
Гриффин медленно отпил кофе.
– Малахай в записке оставил тебе свой телефон?
Жас поискала записку в блокноте и протянула ему.
Гриффин достал свой телефон и набрал номер психотерапевта.
– Малахай, это Гриффин. Я с Жас. Нам нужна ваша помощь.
Через полтора часа Жас остановилась у Дома Л’Этуаль и открыла ворота во двор. Любой мог видеть, как она припарковала машину, из которой вышли трое. Жас, Гриффин и Малахай Сэмуэльс с чемоданом. Гость, собирающийся у нее пожить.
От гостиницы Малахай приехал на такси и встретился с ними возле спортивного магазина, где они сложили свои покупки в его чемодан.
В доме Гриффин сразу включил стерео и отнес чемодан на кухню.
