Она накинула банный халат, схватила рюкзак, открыла дверь, прошла в прихожую и бросила его Гриффину.
– Что ты делаешь? Что случилось? – спросил он.
– Надо избавиться от этих вонючих вещей. Убери их на кухню. Не могу вынести это зловоние. Запах тоннелей, он пропитал мою кожу, волосы…
Гриффин забрал у нее рюкзак и спустился по лестнице.
– Прими ванну. Я от этого избавлюсь.
Жас вернулась в ванную, где ее ждала горячая ароматная вода. Опускаясь в ванну, она снова глубоко вдохнула через ноздри приятный аромат. Шепот мирта, усмиренный бензойной смолой и розой. Сладострастные цветы безграничной чувственности.
Если бы не долгий день, грязь и зловоние, вода показалась бы ей слишком горячей.
Жас закрыла глаза и стала отмокать, окунувшись в состояние полудремы, вызванной глубокой усталостью и внезапным расслаблением. Она не открыла глаза, даже когда услышала, как открылась и закрылась дверь в ванную, когда его рука коснулась ее кожи, намылила ей волосы, помассировала голову, потом шею и плечи, выгоняя из тела все напряжение.
Руки Гриффина были похожи на мокрый шелк, они ласкали ее, стремительно избавляя от усталости. Жас теперь чувствовала только розовый аромат ладана и видела перед собой только пар. Гриффин казался ей нереальным, словно он был лишь туманом, воспоминанием, ароматом и волшебством.
Это был не один мужчина, ласкавший ее, а несколько. Да, это был Гриффин, но также и мужчины из ее видений. Молодой французский парфюмер, которого любила Мари-Женевьева, и сильный египетский священник по имени Тот, работавший на парфюмерной фабрике Клеопатры.
Жас не знала, чьи руки ласкали ее, чье дыхание чувствовала она на своей шее. Теперь это были только ощущения, завораживающее смешение усталости, невероятного удовольствия и нестерпимого вожделения, отчаянное желание остаться с ним подольше. Судьба или обстоятельства, это не имело значения, разлучали их снова и снова. Тем не менее полноценны они были только вместе, как это случилось теперь, в это прекрасное мгновение.
Потом он нырнул к ней в ванну и взял ее руки в свои ладони. Их пальцы переплелись. Она его никогда не отпустит, никогда больше. Ничто их не разлучит. Жас таяла в его сердце, в горячей воде. Они растворятся друг в друге навечно. Их судьбы смешаются в ее крови. Они готовы были даже умереть вот так: обволакивая друг друга, сплетаясь воедино…
Отдавшись волнам удовольствия, она вдруг увидела египетского священника и его возлюбленную в гробнице, в объятиях друг друга, пытающихся преодолеть сонливость. Увидела, как они приняли зелье. Совместное самоубийство. Жас увидела, как они умирали, обнимая друг друга, их последний поцелуй, ни тени страха, потому что Тот пообещал… он ей обещал… что в их следующей жизни они снова встретятся, и снова, и снова, и снова.
– Жас… – прошептал Гриффин.
Ее собственное имя показалось ей странным и вернуло из забытья, вызвало прохладные мурашки вдоль спины, словно ее пронзил электрический ток.
– Жас… – Он повторил ее имя, а потом между ними не было ничего, ни воздуха, ни воды. Они слились в бесконечном танце, который их тела знали очень хорошо, и души их соединились. Это были истинные они, несмотря на надвигавшуюся катастрофу или смерть. Они существовали ради этого. Это стоило всего на свете.
Глава 51
22.17
Робби сидел в темной пещере, прислонившись к каменной стене и выключив фонарь на шлеме. Глаза его были закрыты, но сознание ясно. Усталый, встревоженный, расстроенный, он слушал, как неподалеку в лужу капает вода, и старался дышать в том же ровном, спокойном ритме.
Шахта была всего в восьми футах от него. Люди в ней сидели тихо. Казалось, они не знают, что он рядом.
Возможно, Ани не солгала, что отметила свой путь в катакомбах невидимыми чернилами. Ее сообщник пришел сюда именно по ее следам.
– Это значит, – предположил Гриффин, перед тем как они расстались два часа назад, – что за ними мог идти еще кто-то. Не возвращайся, обещаешь?
Не успел Робби согласиться, как Жас заставила его пообещать, что он будет держаться подальше от шахты.
Робби сказал, что не вернется сюда, но не сдержал обещания. Хотя пока все было нормально: у него был четко намеченный путь отступления. Он находился всего в двух ярдах от расщелины, через которую мог легко исчезнуть из этой камеры.
У Робби были друзья, становившиеся его любовниками. Любовники, которые оставались друзьями после расставания. Мужчин у него было больше, чем женщин, потому что он мог выбирать мужчин, устраивавших его, подходивших ему и делавших его счастливее. Обычно они были любознательными и авантюрными, как его дед.
Но женщины, с которыми он сходился, были с израненными душами, бунтарские, злые, полусумасшедшие, как его мать. Его сестра. Женщины, нуждавшиеся в спасении, но спасти которых было невозможно.
Как Ани Лондро.
Каждое лето Робби приезжал в буддийский центр в нескольких часах езды от Парижа. Шесть лет назад Ани посещала его в течение тех же двух недель, что и он. Фамильярность среди студентов не поощрялась. Во время перерывов на обед царила тишина. Не было там и групповых лекций или других мероприятий. Но Робби видел ее везде, куда бы ни пошел, словно они шли по следу друг друга. Ани всегда выходила из храма, когда он входил. Он всегда был возле храма, когда там была она. Когда Робби спускался к реке, она шла ему навстречу. Первую неделю они друг с другом не разговаривали. Голова ее всегда была опущена. Он держался сам по себе.
Однажды, когда они оба шли по круглой дорожке для медитаций в саду, разразилась внезапная и сильная гроза.
Они спрятались в беседке с высокой крышей.
Вокруг них стеной шел проливной дождь, и когда Робби наконец посмотрел на нее, то был поражен той болью, которую увидел в ее распахнутых миндалевидных черных глазах. Он почувствовал демонов, сидевших на ее плечах, и напряжение в ее мышцах. Ощутил, как остро она нуждалась в том, чтобы найти покой. Не произнеся ни слова, они сблизились во время той грозы. Лежа на полу, вдыхая аромат кедра и ее чистой кожи, Робби любил ее. Он всегда наслаждался сексом. Нежился в нем. Робби изучал тантрический секс – науку индуистов, воспевающую союз мужчины и женщины ради наслаждения без оргазма. Но истинный тантрический секс он познал лишь в тот день.
Робби встал и, не включая фонаря, подошел к шахте. Ему вовсе не хотелось смотреть ей в глаза и снова видеть там боль.
– Я искал тебя, – прошептал Робби в темноту.
Послышался вздох Ани.
– Что случилось? Почему ты со мной рассталась?
– Я была на обучении.
– Но не для того, чтобы стать буддийской монахиней?
– Нет.
– Тогда чему ты училась? – спросил Робби.
Ответа не последовало.
