— Да не расстраивайся ты так! Расскажем деду, что ты не нарочно во мне застряла. Позлится и перестанет.
Инсон помотала головой: волосы взметнулись и вновь упали. Джой чуть автоматически не протянул руку — отвести их с лица.
— Не перестанет, — сказала так тихо, что он еле расслышал. — Он знает.
— Что знает?
— Что я в тебе вовсе не застревала, что это я специально… Прости меня, Джой!
* * *
Это «прости» я повторяла раз за разом, хотя сама не представляла, как такое можно простить. Твердила до тех пор, пока Джой не сказал мне заткнуться. Это была его вторая фраза. Первой — после того как он выслушал мое признание — было:
— Понятно.
Он встал и ушел в ванную. Я честно слонялась под запертой дверью, повторяя на все лады свое «прости». Потом занималась тем же самым на кухне — пока Джой, варивший неизменный утренний кофе, не бросил в раковину громко звякнувшую ложку:
— Я прошу тебя, Инсон: заткнись!
Я умолкла. Глядела в его широкую спину. Раз Джой не притащил на кухню «мое» зеркало, значит, видеть он меня не желает, и нет смысла отражаться ни в каких поверхностях.
Джой неожиданно обернулся с кружкой в руке. Сказал спокойно:
— Я понимаю тебя.
— …Правда?
— Наверняка это очень заманчиво: вновь стать живым в живом теле. Подвернись мне такая возможность и такой же дурак, как я, я бы тоже от нее не отказался. Так что перестань извиняться, Инсон. Я все понимаю.
И повернувшись, аккуратно поставил чашку в раковину.
Я глядела на него — такого выдержанного, уверенного, справедливого… Понимающего. Злость взмывала во мне темной волной.
— Ты понимаешь… Ты?!
Джой поднял брови на мой неприятно взвившийся голос. Сложил руки на груди, всем своим утомленно-снисходительным видом показывая, что готов выслушать и вновь меня понять. Это меня только подстегнуло. Я рванулась к нему.
— Значит, хорошо понимаешь?! А давай запрем тебя в темной комнате без малейшего звука, ветерка и света? Через сколько времени ты сойдешь с ума?! Через сколько часов любым способом будешь прорываться наружу?!
— Но ведь вы же… — начал Джой, но дернул ртом и умолк.
— Да! — крикнула я ему лицо. — Да, мы мертвые! НУ И ЧТО?!
Сжав плотно губы, Джой глядел так, что показалось, что он действительно видит меня — глаза в глаза. Но парень опустил и без того низкие веки. Постоял, глядя в пол, сказал обыденно:
— Пора на работу.
Оттолкнулся от кухонной тумбы и шагнул вперед — не посторонись я машинально, прошел бы сквозь меня. Хотя, конечно, он все равно бы ничего не заметил — не почувствовал… Сказал, разглядывая связку ключей на ладони:
— Остаешься дома или со мной идешь? Как я понимаю, теперь мобильник тебе без надобности?
И не дожидаясь ответа, повернулся и закрыл за собой дверь. Так бы по ней и саданула!
Можно было, конечно, остаться — я ведь не обязана бесконечно просить у него прощения, да и вообще постоянно общаться с младшим Чжоем! Я помедлила на пороге, собираясь с духом… опять игра слов! А вдруг снова не смогу выйти из квартиры?
Входную дверь я миновала, даже не заметив. Как и уже закрывшиеся двери лифта. В машине устроилась рядом с Джоем. Поморщилась, когда он кинул свою борсетку буквально мне на колени. Ну то есть сквозь. Хотя, конечно, он не в курсе, что я пошла за ним и что это мне никак не повредит… Но все равно очень невежливо!
Под включенную музыку и полное молчание мы добрались до работы. Рассеянно поздоровавшись с затаившейся за своим столом секретаршей (нашего букета сегодня не обнаружилось — то ли утащен домой, то ли выброшен с досады), Джой пересек приемную, взялся за ручку двери, помедлил и обернулся:
— Да, Мария, насчет вчерашнего…
Женщина поднялась. Вытянула руки по швам и начала, похоже, домашнюю заготовку:
— Знаешь, Джой, вчера ты сказал чистую правду!
— Погоди, — сказал парень, направляясь к ней.
— Я думала весь вечер и полночи — ты совершенно прав! Я действительно не всегда соблюдаю нужную дистанцию между начальником и подчиненным!
— Мария, я…
— И хотя мне, — секретарша прерывисто вздохнула; и без того влажные ее глаза заблестели, — было очень обидно, ты имел полное право сказать все то, что сказал! Впредь я постараюсь не выходить за рамки делового общения… и-и-и буду держать свои руки при себе!
Склонив голову, Джой некоторое время смотрел на невысокую, шмыгающую носом женщину. Кивнул задумчиво:
— Да, конечно. Поэтому теперь буду обнимать тебя я.
И сделав шаг, обхватил ее за плечи. Мария от неожиданности издала странный звук — нечто среднее между фырканьем и всхлипом. Замерла в его руках, потом обняла ответно, похлопала по спине и даже влажно чмокнула, куда дотянулась — то есть в район подбородка. Когда Джой ее отпустил, женщина вытерла мокрые глаза и проворчала:
— И вообще, где бы я еще могла полапать молодого парня?!
* * *
А ведь он лишь хотел показать, что не сердится, что может понять и оправдать ее, — и за это получил по полной! Нет, женщина всегда остается женщиной, даже если она мертвая женщина! Видимо, следовало наорать, выпороть и поставить в угол. Так, что ли?
Он даже не уверен, поехала ли Инсон с ним на работу. Если да, то она упорно молчала, а Джой счел ниже своего достоинства вопрошать о том окружающее пространство. А когда ему все-таки захотелось это сделать, включил на полную громкость хип-хоп. Интересно, умеют привидения регулировать громкость музыки путем затыкания собственных ушей? Джой мелочно понадеялся, что нет. Да и вообще, какое ему дело, рядом ли призрачная девица или дуется неизвестно за что где-нибудь в уголке!
С Марией Джой помирился, но было ему по-прежнему иррационально стыдно за слова, которые он — вернее, Инсон в его теле — наговорил вчера бесценному секретарю. Придется еще долгое время из кожи вон лезть, чтобы загладить обиду.
Джой остановил машину чуть поодаль от Чертова Кольца. Никакой аварии, несмотря на плотное движение, сегодня не наблюдалось. Джой побарабанил пальцами по рулю, безуспешно вглядываясь: толку-то, если призрачного зрения Инсон он теперь лишен! Спросил воздух:
— Он еще там?
И умолк. Ждал, зная, что ни за что не повторит вопроса, как бы ему ни было любопытно, удалось ли упокоить мстительный дух старика. Текли минуты, в машине царило молчание. Джой дернул ртом и протянул руку к ключу зажигания.
— Да, — тихо прошелестело рядом.
Он одновременно испытал облегчение — Инсон здесь и ответила ему! — и разочарование: значит, ничего у них с этим Сергушевым не вышло.
— И что он делает? Опять Кольцо заколдовывает?
