— Всё сидите? Ну, я так и думал!
Я поморгала.
— А… Джой?
* * *
Ни черта она не вспомнила! Ни Марию, к которой когда-то так смешно его приревновала. Ни кабинет, где мешала ему своей болтовней — сейчас бы он этому даже обрадовался, но Инга сидела тихой мышкой, поглядывая то на него, то в окно.
И его самого, естественно, тоже не вспомнила.
Спал ли ее мозг, когда Инга была в коме, а ее душа — Инсон странствовала по тому и этому свету? Или все-таки продолжал работать, и какие-то клетки сохранили эти странствия в памяти, и их еще можно разбудить?
А есть вообще такое понятие, как память души?
Ехали они молча, поэтому Джой вдоволь повертел мысли так и эдак. Пришел к выводу, что все это относится не столько к психологии, сколько к философии или даже к метафизике, а у него всегда были трудности с отвлеченными понятиями. На институтских экзаменах по таким умозрительным предметам он вылезал исключительно за счет прекрасной памяти и хорошо подвешенного языка. Практик он, а не теоретик. И как практик понимал, что со своими дилетантскими идеями вряд ли сможет что-то сделать. Тут нужен или специалист — по коме, разумеется, а не по странствующим душам, — или, как говорили раньше, остается уповать на время.
Джой бросил взгляд в зеркало: Инга неподвижно стояла перед дверью подъезда, прижимая к себе сумку, как щит. Прежде чем завернуть за угол дома, посмотрел снова: девушка медленно пятилась, пока не наткнулась и не опустилась на скамейку. Передумала домой идти, что ли? Ну пусть посидит, свежим городским смогом подышит! По-хорошему бы ей, конечно, гулять, а не в квартире целыми неделями высиживать, но… Сильно не разгуляешься, раз ее преследуют всякие воображаемые мужики! Мало ли какой квэмуль
[33]
ей в следующий раз почудится!
Остановившись на красном, Джой рассеянно глядел на расцветающий вечерними огнями проспект: чем длиннее и гуще становились осенние сумерки, тем город старался разукраситься ярче и многоцветней. А вот двор у Инги темноват: «кобра» горит только в доме напротив… И подъезд, похоже, неосвещенный.
И Джой внезапно понял, почему девушка так медленно, нехотя прощалась и вылезала из машины, что означали ее жалобные длинные взгляды — он-то решил, что Инга надеется на «продолжение банкета», и потому быстро и решительно закруглился.
А она просто боялась.
Темноты.
Безлюдности подъезда.
Своего несуществующего преследователя.
Несуществующего для всех, кроме нее…
Джой вспомнил синяки на ее шее — она ведь и не подозревала о них, пока он не сказал. Забыла, как предположил врач? Не заметила, когда и кто ей поставил? Чушь! Сама себе внушила — вроде как стигматы у суперверующих?
Ругая себя — да Инга наверняка давно уже дома, ей только кнопку лифта нажать! — Джой все-таки развернул машину.
…Она по-прежнему сидела возле подъезда — ссутулившись, склонив голову, вцепившись в скамейку, как в последнюю надежду. Когда он подъехал, выпрямилась, заслоняясь рукой от света фар.
— Сидите? — мрачно констатировал Джой, в сердцах хлопая дверью. Злился на Ингу за надуманные страхи, на себя за недогадливость и излишнюю мягкотелость… Но он же обещал тете Лине благополучно доставить дочку туда-сюда! Хорошо, тогда за излишнюю ответственность!
— Ой, Джой! — удивилась и искренне обрадовалась Инга. — Вы вернулись!
— Как вы только догадались? — пробурчал он, проходя мимо. — К лавке еще не примерзли? Открывайте давайте.
— Да нет, вечер теплый, — лепетала Инга. Ключи она, похоже, так и держала в руках с тех пор, как он уехал, потому что тут же, у двери, и уронила связку. — Ой!
Джой, сжав губы, глядел, как девушка ощупывает руками асфальт — ко всему прочему еще и куриной слепотой страдает? Наклонившись, подобрал и потряс перед ее лицом зазвеневшими ключами.
Подъезд встретил их плотной темнотой. Джой громко цокнул языком: нет, акустические светильники, или, как в народе их называют, «хлоп-топ», здесь даже не ночевали…
— Ой, света нет, — повторила его мысли Инга упавшим голосом. — Ненавижу темноту!
— У вас на сотовом есть фонарик?
— Нет.
Джой обреченно вздохнул.
— Ничего-то у вас нет…
…даже памяти и, возможно, — ума. Эти мысли он оставил при себе. Осветил своим мобильником тамбур и лестницу, скомандовал:
— Идите к лифту!
Вот тут их ожидал сюрприз: лифт тоже не работал.
— И часто у вас такое?
— Днем все работало, — отозвалась Инга из темноты плачущим голосом. Джой спохватился и вновь зажег фонарик. Похвалил себя: умный такой, вернулся, долго бы она решалась на это восхождение! Если б вообще решилась.
— Дойдете? Мне не улыбается тащить вас на руках или на закорках. У меня спина слабая.
— Я вам не старуха и не инвалид! — огрызнулась Инга и демонстративно бодро пересчитала ногами ступеньки — впрочем, только до второго этажа.
— Что, уже устали?
Девушка смотрела вверх. Наверное, представляла бесконечные темные пролеты.
— Джой, а светите, пожалуйста, не только на ступеньки…
— Думаете, сейчас из-за угла кто-нибудь ка-ак выпрыгнет, ка-ак выскочит? — и Джой, осекшись, отвесил себе мысленного пинка: давай запугай ее окончательно! Посветил на площадку и даже на стены. — Довольны? Вперед!
Так и пошло: Джой освещал не только лестницу, но и нишу мусоропровода, дверные проемы, после этого Инга шагала вперед. Правда, с каждым пролетом все менее бодро, а между четвертым и пятым этажом и вовсе повисла на перилах. Джой задумчиво водил лучом фонарика по ступеням, слушал тяжелое дыхание девушки и прикидывал, не пора ли ее уже начать поддерживать. Раз не просит, значит, в помощи не нуждается. Но как бы не пришлось из-за ее упрямства и впрямь ее на себе тащить.
— Сейчас, — пробормотала Инга, — немножко передохну и…
— Давайте, — согласился Джой. — Чуть-чуть осталось.
Он повел фонариком и услышал, как Инга тихонько вскрикнула.
— Что такое? — Джой тут же вновь посветил наверх. Никого. — Что-то там увидели?
Он собрался сбегать осмотреть площадку, но Инга схватила его руку. Ладонь ее была холодной и влажной — от слабости? От испуга?
— Нет! Просто… постойте так. Со мной. Рядом.
Затылок обвеяло порывом холодного ветра — словно где-то распахнулось окно в зиму. Холод распространялся по его шее, по плечам, пока спина не превратилась в ледяную глыбу, в которую пойманной рыбиной был впаян недоумевающий Джой. Он продолжал держать фонарик, но свет подрагивал и смещался… от его участившегося пульса, что ли? Джой поглядел на опустившую голову Ингу: зажмурилась и почти не дышит. Что за?..
