— Зрительная память у вас не сработала, зато сработало обоняние. Может, пройдемся последовательно по всем видам памяти?
Инга ерзнула туда-сюда и уставилась на него, расширив глаза. Темно-голубые. Кстати, довольно симпатичные. И выразительные. Сейчас они явно выражали испуг. И кое-что еще.
— В-вы что… что вы имеете в виду?
Джой не стал отзываться так и лезшей на язык пошлой поговоркой. Подался к ней ближе и выдохнул:
— Память тела, например.
* * *
Я глядела на него, как кролик на удава. Близкие карие глаза под тяжелыми веками, острые внешние уголки глаз подчеркнуты черными ресницами, словно кайалом,
[34]
темная прядь волос падает на ломаную бровь…
Джой придвинулся еще ближе — дальше отклоняться было некуда, я и так уже уперлась затылком в стену.
Шепнул:
— Память тела?
Это в каком же смысле? Имеется в виду, сейчас меня поцелуют? Типа опыт проведут?
От него несло жаром, как от хорошей печки. И еще адской смесью парфюмов, которые я только что перенюхала, — потому и дышать тяжело, и голова именно от этого закружилась… Я быстро заморгала, панически завиляла взглядом, лишь бы только не смотреть ни в глаза, ни на губы Джоя.
…Какие же у него плечи широкие — не качка, а скорее, пловца. И шея длинная. Я засмотрелась на смуглую ямочку между ключицами в расстегнутом воротнике рубашки.
Отвлечься никак не удавалось.
Ну разве только в качестве эксперимента…
Подняла глаза. Наблюдавший за мной Джой медленно — я бы сказала, понимающе — улыбнулся. Оттолкнулся обеими руками от «стиралки», сказал буднично:
— Сварю вам кофе. Те, кто пробовал, говорят, забыть невозможно. Вот сейчас и проверим.
И вышел.
Я несколько раз глубоко вздохнула и слезла со злополучной стиралки — и правда, чего я на нее взгромоздилась?
Так вот что он имел в виду под «памятью тела»: всего-навсего кофе. А ты-то губу раскатала! Ну не то чтобы раскатала, но ошибочно решила…
Я посмотрела в зеркало: взгляд расфокусированный, щеки горят. Ужас! Эк меня повело лишь от того, что какой-то мужик придвинулся ко мне слишком близко! Ну все-таки не какой-то, а мой бывший. По его словам. Как-то слишком много бывших развелось: Саша, теперь этот… Где хоть один настоящий? Пришлось как следует поплескать в лицо ледяной водичкой. Сознание прояснилось, и я сообразила, что это не я такая законченная дура, а гад Джой меня специально провоцировал.
В кухне тоже господствовал минимализм, доведенный до абсолюта: сплошные гладкие поверхности, даже ручки на шкафах отсутствуют. Ни единой лишней чашечки-кастрюльки-ложечки. Что уж говорить про сверкающую раковину! Если Джоя к такому нечеловеческому порядку действительно мама приучила, то она настоящая героиня.
Сильно перестаравшаяся героиня.
Я обвиняюще указала на фантастический черно-серебристый агрегат:
— У вас же есть кофемашина! Зачем варите сами?
— Кофемашина — это повседневка, — отозвался Джой. — А собственноручно я варю лишь для очень дорогих гостей. Ну или когда торопиться некуда.
Чашечки были такими маленькими, что напоминали посуду из кукольного сервиза. Я подозрительно разглядывала плавающий в кофе крохотный зеленый листочек.
— Это что такое? Петрушка?
— Обижаете! — Джой поставил на стол вторую чашку и сел напротив. — Мята. Я растопил в кофе еще кусочек шоколада. Собственный рецепт. Что, не нравится?
Наклонившись, я потянула носом. Пахло очень вкусно. Джой наблюдал за мной сосредоточенно, без улыбки. А, да, мы же опыт проводим! М-м-м… вкуснятина какая! Еще глоток…
Как, и всё?! Я разочарованно крутила в руках опустевшую чашку. Явно фарфор: легкая, как лепесток, и на свет прозрачная. Но почему такая маленькая?
— А еще есть? — Я жадно заглянула в чашку Джоя, тот быстро за нее ухватился.
— Нет, конечно, это же не поточный напиток!
— А жаль.
Не сводя с меня глаз, сделал крохотный глоточек.
— Ну и как?
Я прислушалась к ощущениям. Желудок жадно впитывал микроскопическую дозу жидкой пищи. Очень вкусный кофе. Необычный. Но… Я помотала головой.
— Нет, я его не помню. Кажется, и не пробовала никогда!
— Точно?
Я опять подумала.
— Уверена.
Джой — вот идет ему это имя, какой там Женя! — допил свой кофе и кивнул:
— Разумеется, не пробовали. Я вам его никогда и не варил.
— А?
— Этот опыт поставлен, чтоб исключить возможность случайного совпадения, — спокойно объяснил Джой. Я съехала на стуле вниз. Даже и не знаю, что делать: то ли восхищаться им, то ли возмущаться.
— Ну вы и… иезуитский экспериментатор! У вас, поди, и план исследований на меня уже составлен?
— Спасибо, — невозмутимый Джой собрал чашки и понес мыть. — Да, кое-какие мероприятия намечены.
Я глянула в окно и выпрямилась.
— О, уже темнеет! Надо ехать домой. Вызовете мне такси?
Про себя я надеялась, что Джой предложит довезти: ведь если в подъезде опять нет света, таксист точно не пойдет провожать меня до квартиры! Вышло и не так и не сяк — Джой мельком глянул на хромированные часы над вытяжкой и сказал легко:
— А оставайтесь.
И, повернувшись ко мне спиной, открыл воду. Я глядела на его двигавшиеся лопатки и молчала, собирая в кучу мыслительные и словесные конструкции — да, плохо у меня с реакцией! Только и смогла выдавить:
— А… но…
Джой повернул голову, чтобы было слышнее:
— Мне неудобно это говорить, но какая-то вы, Инга, уж слишком… озабоченная. В любом, даже самом моем невинном предложении обязательно ищете сексуальный подтекст.
— Я-а?!
— Я всего лишь предложил вам остаться на ночь, а не заняться со мной сексом. В квартире имеется отдельная гостевая комната. С замком. — Он закрыл воду и продолжил, вытирая руки: — Хотя, если вы проявите инициативу, сопротивляться не стану. Я весь в вашей власти!
— А-а-а… вы издеваетесь? — догадалась я.
— Вовсе нет. Уже довольно поздно, и у меня нет никакого желания тащиться из-за вас на другой конец города. И нет, такси мы тоже вызывать не будем: я обещал вашей маме приглядывать за вами до ее возвращения, а неизвестные таксисты в это обещание не входят.
— Похоже, она половине города поручила обо мне заботиться! — проворчала я.
