— У породистых собак ставят клейма еще в питомнике. Посмотри у него на пузе, что ли…
Потеряшка решил, что с ним играют. Валялся на спине, отпинываясь всеми мосластыми лапами и прикусывая мои пальцы длиннющими зубами. Я «фукала» и нукала, машинально отдергивала руки, уклонялась, сердилась, шлепала по морде и пыталась ухватить за складчатый загривок. Отступивший подальше Джой, сложив на груди руки, наблюдал за мной с насмешливым участием. Наконец удалось поймать Потеряшку за заднюю лапу (пес дергал ею с видом «ой, как щекотно!» и радостно смеялся во всю свою акулью пасть) и разглядеть на голом животе три буквы и цифры.
— Наверное, название питомника и идентификационный номер щенка, — предположил записавший все Джой. — Будем искать. А этому своему скажи, чтоб не шлялся по квартире, а лежал на месте! Еще не хватает мне разбросанной повсюду виртуальной шерсти…
— Ага-ага, — поддакнула я. — И призрачных блох! Слышал, песик? Место, понял? Иначе тебя выгонят в два счета!
Джой пожаловался в пространство:
— Вот зверей она постоянно котиками и песиками кличет, а меня хоть бы раз назвала ласково!
— Да запросто! Женечка пойдет?
— Недостаточно нежности в интонации!
— Же-неч-ка…
— Все равно фальшивишь! Надо чаще практиковаться.
Я подошла, закинула руки ему на шею — Джой, неприступно сжав губы, смотрел на меня сверху, — проворковала:
— Ну Джойчик! Джоюшка…
Он покачал головой и взялся за мои руки, собираясь их расцепить:
— Плохо стараешься. Мало чувства!
— А если, — я привстала на носки, приблизила губы к его рту, — вот так? Более достоверно?
Точно подведенные четкой линией ресниц темно-карие глаза улыбались.
— Уже лучше. Но не совсем.
— Тогда, значит, так? — и я его поцеловала.
Наверное, через пару минут, а может, и через пару часов Джой оторвался от меня — но чтобы только хватануть воздуха и сказать:
— Вот это уже достоверней! Давай, продолжай!
Проснулась я от тихого, но от этого не менее выразительного предостерегающего завывания Хина. Оторвала голову от подушки. Ну так и есть! Всеми позабытый-позаброшенный Потеряшка соскучился и сейчас пытался составить нам компанию на кровати.
— Пшел вон! — пробормотала я. Предпринимать полномасштабные военные действия не хотелось: во-первых, Джоя разбужу, а во-вторых, просто не было на это сил. После Джоя-то…
Потеряшка вежливо опустил поставленную на кровать лапу и отвернул голову от распластавшегося на постели Хина: мол, и чего так нервничать? Сижу, никого не трогаю, починяю примус…
Уже засыпая, я почувствовала, как заметно прогнулся матрас у нас в ногах, и вяло пнула воздух. Не попала. Полупроснувшийся Джой притянул меня к себе поближе. Пробормотал:
— И если этот пулькэ придет к нам на кровать…
Уже. Но я благоразумно промолчала.
Утром обнаружилось, что враждующие стороны поделили место полёжки по-честному: Хин развалился на подушках над нашими головами, Потеряшка скромно лежал в ногах — во всю ширину кровати. Увидев, что я проснулась, вскинул голову и застучал хвостом. Но когда зашевелился и Джой, собаку как ветром сдуло. Джой потянулся и поморщился.
— Нога занемела. Такое впечатление, что на ней всю ночь кто-то лежал… Где сейчас этот сукин призрак?!
— На коврике у двери, — невинно и правдиво ответила я. Он же не спросил, где Потеряшка был ночью, ведь так?
Во время завтрака Джой то и дело посматривал в сторону коврика в прихожей. Наконец не выдержал.
— И что он сейчас делает?
— Провожает взглядом каждый кусок и стучит хвостом, — проинформировала я.
— Что? Я эту дохлую псину еще и кормить должен?!
Я укоризненно поглядела на Джоя.
— Не расстраивай собачку, он же не знает, что умер!
— Тогда иди его выгуливать.
— Ну это уже слишком…
— Ничего не слишком. А то он по своему незнанию все углы в квартире пометит… Собирайся давай! Помни: мы в ответе за тех, кого приручили!
— Тебе лишь бы лозунгами кидаться!
— Не лозунгами, а цитатами. Давай-давай, одна нога здесь, другая… тоже здесь.
Хорошо все-таки, что призрачного пса необязательно водить на поводке, такой теленок свалил бы меня на раз-два. Потеряшка взволнованно бегал по двору, обнюхивая все и всех. Когда Джой начал открывать машину, принесся, будто его позвали, и встал, в нетерпении перебирая мосластыми лапами.
— Нельзя! — строго сказала я. — Папа едет на работу, а ты гуляй. Гуляй, понял?
Джой нервно прихлопнул дверь.
— Он что, со мной собрался?!
— Ну, видимо, привык с хозяевами ездить.
— Вот сегодня же и найду этих чертовых хозяев! — проворчал Джой. — Ушел?
Я проследила, как Потеряшка рванул к собачонке, обследующей мусорные баки. Было большое желание подразнить Джоя, сказав, что пес все еще на страже. Но в этот момент дворняжка, поджав хвост, с воплем ужаса кинулась от призрачного пса прочь (надо же, и она его видит!), и Джой правильно интерпретировал происходящее.
— И чтобы никаких больше бездомных призраков! — приказал офисным голосом, поцеловал меня и моментально захлопнул за собой дверь. Мы оба даже не задумались, что для привидения это никакая не помеха.
Как скажешь, Джой, как скажешь! Я помахала ему на прощание и свистнула собачьему призраку. Буду знакомить его с моим ежедневным маршрутом.
Первая остановка совсем рядом, за углом: как раз возле мусорных баков.
Ну так и есть, опоздала! Крышки откинуты, распотрошенные мешки разбросаны по всей площадке. Дворничиха теперь будет материть бомжей, добывающих стеклотару, либо голодных бродячих собак… но я-то знаю, кто это натворил. Сказала укоризненно:
— Что, подождать не мог? — и извлекла из кармана пустую жестяную банку.
Тень, точь-в-точь в цвет болотной мусорке, шевельнулась, вытянулась и отделилась от бака. Потеряшка, подняв загривок, оскалил зубы — смерть на их внушительность никак не повлияла, — и Мусорщик нерешительно остановился. По мне, так он выглядел куда страшнее, чем эта призрачная копия собаки Баскервилей. Первые разы я вообще бежала от него без оглядки. Лицо треугольное, как морда крысы, глаза светятся древесными гнилушками, рот — беззубый черный провал, волосы — то ли веревки, то ли дохлые змеи, вместо одежды невообразимая смесь помоечных тряпок, разноцветных пакетов и старых газет. Не знаю, как он умер, и не собираюсь об этом спрашивать — ведь мы решили с призраками больше не общаться! — но подозреваю, что какой-то бомж однажды уснул рядом со своим опекаемым баком и не проснулся. Или проснулся уже мертвым.
