Я поспешно спрятала свое смущение за темными стеклами. Все же нужно было бросить этого слишком хорошего для меня парня, а для этого необходимо как минимум, чтобы все окружающие не были в курсе моих чувств. А то ведь тогда точно не отстанет… Он, Такео, упорный, как не пойми что — если уж что-то вбил в голову, то из этой самой головы уже не выбить, проще уж сразу ее снести.
С черного хода вся честная компания погрузилась в микроавтобус, причем я молилась о том, чтобы там не засели журналисты, а вот музыканты, да и их менеджер заодно, были готовы при первой возможности сунуть меня с их лидером под прицел камер, связав нас таким образом в глазах общественности намертво. Мне повезло, этим сводникам — нет, добраться до Вайтерс-холла, самой знаменитой концертной площадки столицы, удалось быстро и без каких-либо проблем. Ни пробок, ни фанатов, лезущих под колеса, ни журналистов.
В машине царило безудержное веселье и оживление, перед довольно тяжелой репетицией и следующим за ней концертом все участники группы просто излучали счастье. Они любили музыку, любили сцену, любили своих поклонников, и это выражалось в каждом движении и каждом слове. Должно быть, живое выступление In the Dark окажется чем-то по-настоящему волшебным.
И только одно ставило меня в недоумение: как же Такео, воплощение неуклюжести этого мира, будет танцевать? Как вообще может ритмично двигаться под музыку тот, кто временами в собственных ногах путается? Я шепотом задала этот вопрос на ухо Айдзаве, не желая лишний раз обижать и без того комплексующего Ватанабэ. Та только подмигнула и сказала, что я сама все увижу и пойму, и оставила мучиться от любопытства дальше. Пришлось смириться и развлекать себя наблюдением за очередной перебранкой между моим практически официальным парнем и Кавамурой Шинджу. Почему-то эти двое только и делали, что сцеплялись языками по любому поводу, причем пусть зачинщиком всегда и выступал «вампир», но Ватанабэ с восторгом поддерживал его начинание. Остальные только умиленно улыбались, взирая на эти шуточные переругивания. О том, что Такео и Кавамура сцепились всерьез, ни у кого даже мысли не возникало. Да и невозможно было представить, чтобы кто-то из ребят действительно поссорился.
Потом безо всякого перехода Такео запел, остальные тут же подхватили, причем песня была не из их репертуара, но работали все шестеро чисто и аккуратно, разложив композицию на шесть партий так, будто репетировали не одну неделю. Баритон Ватанабэ звучал как никогда глубоко и сильно, время от времени он вопросительно смотрел на меня, будто выпрашивая одобрение. Я только показывала большой палец, не желая прерывать это волшебство лишним движением или звуком. В карих глазах моего несчастья сияла улыбка, та самая, мальчишеская, которая меня заворожила еще в первую встречу.
— Джулия-сан, а как тебе мой голос? — с доброй насмешкой спросил Кано после того, как они сделали перерыв в распевке.
Я хотела уже выдать дежурный комплимент вокальным способностям младшего в группе и удовлетворить его самолюбие. И плевать, что я толком и не поняла, как именно он пел…
— Вряд ли Джулия-сан хоть кого-то слышала, — подхватил, кажется, все же Иноэ, заговорщицки подмигивая мне. Иноэ вроде бы был более энергичным и разговорчивым, чем Като, что позволяло мне хоть как-то различать этих двоих.
— Или видела. Кроме нашего лидера, — тут же поддержал его «близнец». — Ребята, я вам так завидую!
Ватанабэ буквально раздулся от удовольствия, а я только устало закатила глаза, понимая, что меня раскрыли с первого взгляда… Бесполезно было прятаться, когда и так все отлично понимают: между мной и лидером In the Dark все сугубо взаимно…
Мне по делам работы часто приходилось бывать на самых разных концертах, как в зале, так и за кулисами, но этот опыт оказался внове. Сегодня я в кои-то веки была гостьей, а не работником, выполняющим задание. Можно даже сказать, почетной гостьей. Со мной носились, как с драгоценностью короны, пытаясь выполнить любые возможные капризы, которых у меня, как назло, не было. Такео любили все, с кем ему приходилось работать, он был солнцем, чьим отраженным светом я сияла. Работники сцены, гримеры, осветители, танцоры, все они с первого взгляда отнесли меня к «своим», как до этого другие участники группы и менеджер. Меня были готовы носить на руках только из-за того, что меня любил Ватанабэ.
Темные очки у меня, кстати, тут же отобрали, мотивируя подобное безобразие тем, что все равно сюда папарацци не проникнут. Я-то прекрасно знала, что эти работники фотоаппарата и графических редакторов просочатся куда угодно, но когда тебя наперебой уговаривают шесть обаятельных паршивцев, то волей-неволей, а все-таки сдашься. Тем более стоило только моим очкам покинуть положенное место на носу, как они тут же вообще исчезли будто по волшебству, затерявшись в необъятных карманах чьих-то джинсов. Вряд ли мне когда-нибудь удастся увидеть этот аксессуар снова… По крайней мере в целости. Ну и ладно. Никогда такие не любила.
In the Dark же при первой возможности забрались на свою обожаемую сцену, и началось подлинное волшебство, совершенно не походившее на репетиции, которые я прежде видела. На них еще не было ни концертных костюмов, ни грима, просто шестеро худощавых парней, симпатичных, однако не поражающих взгляд совершенством черт. Но брызжущая через край энергия не давала взгляда от них оторвать. Пожалуй, лучше всего смотрелся Мисаки, самый младший, но при этом самый артистичный из друзей. Он двигался настолько легко и свободно, что я не могла думать ни о чем, кроме магии. Магии, которая, не найдя в нем иного выхода, выплескивалась в танце. Мисаки перетекал из одного движения в другое, как вода, и просто завораживал… А потом я и увидела тончайшие золотистые нити энергии, которые заставляли и всех других вокруг Кано двигаться слаженно и гармонично. Разумеется, больше всего волшебства приходилось расходовать на Ватанабэ. Чтобы заставить это страшное существо с двумя левыми ногами нормально танцевать на сцене, требовалось немало усилий. Такео будто бы был оплетен золотым сиянием чужой магии, но оно того несомненно стоило. Все участники группы двигались как единый организм. Ни одной, пусть даже малейшей ошибки, ни одной неточности. Взгляда не оторвать.
— Правда же, прекрасное зрелище? — тихо шепнула на ухо подкравшаяся бесшумно как кошка Айдзава. Шлейф теплого пряного аромата, пришедший вместе с ней, окутывал мягко и ненавязчиво. Духи идеально подходили этой девушке.
— Завораживающее, — откликнулась я, не сумев даже на мгновение оторвать взгляда от сцены. — А Кано Мисаки никогда не подумывал заняться магией профессионально?
Почему его магическая сила не нашла себе лучшего применения? Я бы сказала, что потенциал Кано был впечатляющим.
— Никогда, — прозвучал ответ ни капли не удивленной моим намеком Айдзава. — Тогда бы пришлось попрощаться с карьерой певца, а сцена для Мисаки значит больше, чем что-либо другое. Для всех них. Ну разве что для Такео на первом месте ты.
В груди что-то екнуло. Ватанабэ не уставал говорить мне, что любит, но… Но многие мужчины говорили мне об этом, не испытывая в действительности таких чувств… А у Айдзавы не было причин лгать мне о чувствах одного из своих подопечных.
