Во всем мире только она и Макс знали, что оторванная ступня и лодыжка Кабрильо непрерывно болят. Эта боль называется фантомной, она знакома почти всем перенесшим ампутацию. Для Хуана в ней не было ничего фантомного. Хотя он не видел своей ступни и не мог ее коснуться, это не мешало ей постоянно болеть.
– Я получил подтверждение перевода денег со счета Бахара на наш, – сообщил Макс вместо приветствия.
– Мы все целы-невредимы, – ответил Хуан. – Спасибо, что спросил.
– Не будь таким придирчивым, – резко остановил его Макс. – Я разговаривал с тобой час назад. Знаю, что у вас все в порядке. К тому же деньги для меня важнее вашего здоровья.
– У тебя золотое сердце, приятель. – Хуан жестом подозвал Лоулесса. – Макс Хенли, Джулия Хаксли, это Макд Лоулесс. Макд, это мой заместитель, а это судовой ампутатор. В буквальном смысле.
Все обменялись рукопожатиями.
– Отведите Макда в мою каюту, пусть Хакс его осмотрит, – велел Хуан.
Интерьер судна был не лучше его шершавой поверхности. Потрескавшийся линолеум, слабое освещение, пыльные кучи величиной с перекати-поле. Асбест и свинцовые белила казались любимыми материалами декоратора.
– Господи! – воскликнул Макд. – Это судно похоже на кучу токсичных отходов. Можно ли здесь дышать?
– Конечно, – ответил Линк, и его широкая грудь выпятилась, когда он наполнил легкие. – Еще как. – Потом хлопнул тыльной стороной ладони по упругому животу Лоулесса. – Успокойся, приятель. Это не то, что ты думаешь. Председатель тебе покажет. Ступай с доком, увидишь.
Хаксли пригласила Макда в каюту за мостиком и поставила санитарную сумку на туалетный столик. Линк, Хуан и Макс отправились на мостик. Линда отпросилась, сказав, что ей нужно полежать два часа в ванне с горячей водой у себя в каюте.
Ни офицеров на палубе, ни вахтенных на мостике не было. Такие формальности соблюдались, только если поблизости наблюдались суда или на борту находился портовый лоцман или таможенники. В остальное время рубка оставалась пустой.
Она была просторной, с застекленными дверями по обе стороны для выхода на переходной мостик. У штурвала старого образца рукоятки за долгие годы были отполированы ладонями. Иллюминаторы, покрытые налетом соли, едва пропускали свет. Оборудование казалось давным-давно устаревшим. Радио походило на нечто собранное еще самим Маркони. Металлические детали, как и механизмы управления двигателем, выглядели не чищенными со дня установки. Деревянные ящики для карт потрескались, везде виднелись пятна от жирной еды и пролитого кофе. На вид это была, пожалуй, самая неприглядная ходовая рубка.
Через несколько секунд после того, как они взошли на мостик, словно материализовался из воздуха пожилой джентльмен в черных брюках и накрахмаленной белой рубашке, с повязанным чистейшим фартуком. Волосы его были такими же белыми, как рубашка, лицо худощавое, морщинистое. В руках он держал серебряный поднос с запотевшим кувшином с какой-то тропической, судя по виду, смесью и хрустальными бокалами.
– Солнце находится где-нибудь над реей, – произнес он с сильным британским акцентом.
– Что у тебя, Морис? – спросил Хуан, когда судовой стюард раздал бокалы и стал разливать напиток.
Линк разочарованно посмотрел на него, потом повеселел, когда стюард достал из кармана на фартуке бутылку пива. Взял ее и сорвал пробку о край стола.
– Немного сока, немного грога. То-другое. Я подумал, вам это будет сейчас кстати.
Кабрильо отпил глоток и объявил:
– Нектар богов, мой друг. Настоящий нектар богов.
Морис не среагировал на комплимент. Он и сам знал, что напиток хорош. Отставил поднос. Под ним была коробка из красного дерева для сигар, обычно стоявшая на письменном столе в каюте Кабрильо. Макс достал из заднего кармана трубку и кожаный кисет. Через минуту воздух был так насыщен дымом, как при лесном пожаре в Амазонии. Стюард ушел с мостика так же бесшумно, как появился, его блестящие штиблеты почему-то не издавали ни звука на грязном линолеуме.
– Так, теперь расскажи мне о новой операции, – велел Кабрильо, выпуская клуб дыма к потолку, когда Макс открывал двери на крыло мостика, чтобы проветрить помещение.
– Финансиста зовут Ролан Круассар, он из Базеля. Его дочери Солей тридцать лет. У нее репутация сорвиголовы. Она уже заказала и оплатила место в будущем суборбитальном космическом корабле компании «Виргин галактик». Поднималась на самые высокие горы на шести континентах. Дважды пыталась покорить Эверест. Один сезон подвизалась автогонщицей в «Джи-пи два». Для тех, кто не знает, это ступенькой ниже «Формулы-один». Хорошо играет в гольф, в юности была теннисисткой мирового класса и едва не вошла в олимпийскую команду Швейцарии по фехтованию.
– Выдающаяся женщина, – заметил Хуан.
– Вполне, – согласился Макс. – Я показал бы тебе ее фотографию, но ты тут же распустишь слюни. В общем, она с другом отправилась в пеший туристский поход по Бангладеш. Судя по данным, которые прислал ее отец, прямиком к границе с Мьянмой.
– Мне кажется, целенаправленно, – сказал Линк, допивая пиво. Бутылка в его ручище казалась крохотной. – Знает он, что у нее на уме?
– Не имеет понятия. Говорит, она редко сообщает ему, что делает. У меня создалось впечатление, что между ними есть легкая неприязнь. Когда я запросил сведения общего характера о нем, оказалось, он развелся с женой, когда Солей было семнадцать, и через несколько месяцев заключил новый брак.
– А где мать? – Хуан небрежно стряхнул пепел сигары на грязный пол.
– Умерла пять лет назад от рака поджелудочной железы. До этого жила в Цюрихе, где теперь дом Солей.
– А ее отец?
– Работает в швейцарском банке, где не желающие светиться люди вроде нас хранят деньги. Мерф и Стоун ничего не выяснили по официальным и полуофициальным финансовым каналам. Насколько мы можем судить, Круассар вполне надежен.
– Ты обращался к Лэнгстону? Насколько нам всем известно, Круассар – личный банкир бен Ладена.
– Он помог ЦРУ проследить фонды, поддерживающие террористическую группу «Джемаа исламия».
– Может это быть местью? – начал размышлять Кабрильо. – Вероятно, ее похитили.
– Сейчас можно предполагать все, – ответил Макс. – Или ее похитили террористы, или местные наркобароны, а может, у нее сломался телефон и она сейчас на свободе.
– Давно от девушки нет вестей?
– Она выходила на связь раз в неделю. Регулярного звонка не последовало четыре дня назад. Круассар подождал еще день, потом занервничал. Сделал четыре звонка, первый – своему контакту в Лэнгли по отмыванию денег, и в конце концов на связи у него оказался L’Enfant.
– Ее телефон постоянно передавал координаты?
– Нет. Она включала систему, только когда звонила.
Хуан стряхнул пепел с сигары.
