Леля и Даня тихо расписались вскоре после премьеры, не предупредив об этом никого. Поговаривали, что даже для Даниной мамы женитьба сына оказалась сюрпризом, и не сказать, что особенно приятным.
Дашка все-таки отказалась брать зарплату в конверте, о чем и сообщила Светлане, не слишком выбирая выражения, как и обычно. Дошло до довольно серьезной ссоры, но уже на следующий день они появились на пороге вместе. Впрочем, обе продолжили верить, что теперь, когда дела театра пошли в гору, скоро все же возникнет вакансия гардеробщицы. Ника не стала пока обнадеживать их, что, возможно, и должность кассира вскоре освободится. Она еще ничего не решила, хотя Кирилл и советовал ей вернуться к тому занятию, для которого она была рождена, – танцевать.
Паша Кифаренко обнаружил, что его Мила втайне от него завела роман с одним из поклонников. Когда Ника прознала об этом, она долго веселилась: вряд ли здесь обойдется одним слабительным, Паше пора пускать в ход тяжелую артиллерию…
У служебного выхода Бориса Стародумова теперь поджидали поклонницы, их после успеха «Троянской войны» стало намного больше. Иногда Нике казалось, что там маячит и Катенька. Но сейчас Стародумову было из кого выбирать.
А у Риммы Корсаковой близились съемочные дни, так что Липатовой пришлось-таки постепенно вводить на роль Елены Троянской молоденькую Танечку, недавнюю выпускницу театрального.
– Теперь-то ты можешь мне сказать, что собирался сделать во время премьеры? – не сдавалась Ника. – Как собирался довести Римму до ручки?
– А ты кровожадная, – Кирилл поиграл бровями.
– Да, когда это никому ничем не угрожает. Скажем, я просто люблю детективы и мне не нравится, если я чего-то не знаю!
– Ладно, так уж и быть. Хотя теперь мне стыдно. Это был какой-то морок, бред.
– Не меняй тему! – предостерегла его Ника и смешно наморщила носик. Теперь она могла позволить себе быть и легкомысленной, и счастливой. И даже любимой.
– Помнишь момент, где в первом акте Елена Троянская достает из кармана леденец и начинает его облизывать? Я хотел положить ей в карман пионерский значок. Он хорошо себя показал на генеральной, там, рядом со съеденным платьем. Римма должна была вытащить его, рассмотреть, осознать… А в этот момент моя соседка Нина в костюме пионерки появилась бы в боковой нише за кулисой напротив. В той мизансцене Римме как раз было бы отлично видно эту нишу и пионерку.
– Ее бы точно хватил кондратий, прямо на сцене, перед зрителями… – вздохнула Ника.
– Какое все-таки счастье, что с ней все в порядке и твой актерский этюд оказался лишь этюдом, – пробормотал Кирилл в который раз. Его бархатистый голос ласкал ее слух, и по спине снова бежали сладкие мурашки. – Ты самая удивительная девушка на земле. Ты спасла меня. Твоя вера победила. И не удивлюсь, если на самом деле ты и есть Победа, греческая Ника, та самая, с Олимпа, а тут просто… подрабатываешь.
И он склонился к Нике и принялся целовать. А она отвечала, самозабвенно, пока губы не стало саднить от его отросшей щетины. В эту минуту Ника никого и ничего не боялась. Она действительно чувствовала себя победительницей. Свободной. Крылья за ее спиной шевелились, наливались неведомой силой, обрастали белыми упругими перьями и трепетным пухом поверх розоватой кожицы. По первому желанию они были готовы распахнуться, поймать восходящий поток и вознести их двоих в пламенеющее небо, навстречу новому дню.
Москва
