Если Томми не знал урока, у него всегда находилось какое-нибудь забавное оправдание; у него были хорошие способности, и он не задумывался над ответом, даже ничего не выучив. В общем, учился он вполне успешно, но зато вне класса – ах, как же проказничал Томми после уроков!
Он прикрутил толстую Азайю к столбу ее же бельевой веревкой, и, как она ни бесилась и ни бранилась, ей пришлось простоять так около получаса, да еще в понедельник утром, когда у нее было полно дел. Он подержал над свечой цент и опустил его за воротник хорошенькой Мэри-Энн, когда она прислуживала за столом, к тому же в присутствии гостей. Бедная девушка вскрикнула, опрокинула миску с супом и в ужасе бросилась из комнаты, а сидевшие за столом подумали, что она сошла с ума. Он водрузил на дерево ведро с водой и привязал к ручке ленту, а когда Дэйзи, увидев яркую ленточку, хотела снять ее и потянула к себе, вода окатила девочку. Чистенькое платьице Дэйзи промокло, а сама она была обижена до глубины души. Он положил в сахарницу горсть гладких белых камешков, когда его бабушка пришла к чаю; бедная старушка никак не могла понять, почему сахар не тает у нее в чашке, но из деликатности ничего не сказала. Во время церковной службы он стал передавать товарищам нюхательный табак, причем пятеро мальчиков до того расчихались, что вынуждены были выйти из церкви. Он прокладывал зимой дорожки в снегу и поливал их водой, так что люди скользили и падали. Он чуть не свел с ума бедного Сайлеса, стыдившегося своих огромных ног, тем, что вешал его сапоги в самых видных местах. Он уговорил доверчивого Долли привязать себе нитку к гнилому зубу и выпустить конец нитки изо рта, чтобы он, Томми, мог выдернуть у него зуб, когда он заснет, и тогда Долли не почувствовал бы боли. Но когда Томми дернул за нитку, зуб остался на месте, а Долли проснулся в ужасе и с того дня потерял всякую веру в Томми. Последняя проказа Томми состояла в том, что он накормил кур намоченным в роме хлебом. Они опьянели и взбудоражили весь птичий двор. Да и было от чего взволноваться: старые, почтенные куры ходили, шатаясь из стороны в сторону, клевали землю и кудахтали самым нелепым образом. А вся школа, глядя на них, хохотала до упаду. Наконец Дэйзи сжалилась над курами и заперла их в курятнике, чтобы они там проспались.
Вот каковы были мальчики, так счастливо жившие вместе. Они учились, играли, работали, дрались, но вместе с тем старались избавляться от своих недостатков и постепенно становились всё лучше и лучше. Мальчики в других школах приобретали, может быть, больше знаний из книг, но зато меньше той высокой мудрости, которая делает людей порядочными и достойными. Без сомнения, полезно знать латинский и греческий языки и математику, но, по мнению профессора Бэра, твердость, самообладание и привычка полагаться на свои силы важнее, и именно эти качества он старался развивать в детях. Люди, не согласные с такими взглядами, нередко с сомнением покачивали головами, даже когда видели явные успехи в воспитании мальчиков. Но ведь это была «странная школа», как сказала Нэту миссис Бэр…
Глава 3
Воскресенье
Как только на следующее утро зазвонил колокол, Нэт вскочил с постели и с удовольствием надел платье, приготовленное для него на стуле. Это были неновые, поношенные вещи одного из богатых мальчиков. Миссис Бэр сберегала такие «сброшенные перышки» для бедных «залетных птичек», попадавших в ее гнездо. Не успел Нэт одеться, как появился Томми в белоснежном воротничке и повел его вниз.
Солнце заливало светом столовую, накрытый стол и голодных мальчиков, собравшихся около него. Нэт заметил, что на этот раз они не шумели, как накануне вечером, а стояли смирно, держась за спинки стульев. Маленький Роб, находясь около отца во главе стола, сложил руки, склонил свою кудрявую головку и прочитал коротенькую молитву. Потом все уселись и принялись за воскресный завтрак, состоявший из кофе, котлет и вареного картофеля – вместо хлеба и молока, обычного завтрака в будни.
Быстро работая ножами и вилками, все оживленно разговаривали. Нужно было потолковать о приготовлении воскресных уроков, договориться насчет прогулки и обсудить планы на следующую неделю.
– А теперь, дети, – сказал папа Бэр, когда завтрак кончился, – принимайтесь за свои утренние занятия и будьте готовы к тому времени, как приедет омнибус, чтобы отвезти нас в церковь.
И мистер Бэр, подавая им пример, пошел в класс, чтобы подготовить книги, которые понадобятся в понедельник.
Все тотчас же принялись за дело. У каждого были свои маленькие обязанности. Одни носили дрова и воду и подметали лестницу, другие выполняли поручения тети Бэр или кормили птиц. Дэйзи мыла чашки, а Деми вытирал их: близнецы любили работать вместе и старались быть полезными в доме. Даже у малютки Тедди было свое маленькое дело: он ковылял то туда, то сюда, снимая со стола салфеточки и расставляя по местам стулья. В продолжении получаса дети суетились, как пчелы в улье, а потом приехал омнибус, и дядя Бэр, Франц и восемь старших мальчиков отправились в церковь – в город, до которого было три мили.
Нэт из-за своего кашля остался дома с младшими детьми и провел с ними все утро в комнате миссис Бэр. Он слушал рассказы, которые она читала вслух, пел гимн, которому она научила детей, а потом вместе со всеми наклеивал картинки в старую книгу.
– Вот мой «воскресный» шкаф, – сказала тетя Джо, показывая Нэту полки, на которых лежали книги с картинками, ящички с красками, кубики и письменные принадлежности. – Мне хочется, чтобы мои мальчики любили воскресенье и считали его спокойным, приятным днем. В воскресенье они отдыхают от уроков, играют в какие-нибудь нешумные, тихие, игры и обучаются кое-чему такому, что важнее всех школьных знаний. Ты понимаешь, что я хочу сказать? – спросила она, взглянув на внимательно слушавшего ее Нэта.
– Вы, должно быть, хотите сказать, что они учатся быть добрыми? – сказал Нэт после минутного колебания.
– Да, быть добрыми и находить в этом удовольствие. Иногда это очень трудно, я это знаю, но когда все помогают друг другу, то выходит легче. Вот как я стараюсь помогать моим мальчикам.
Миссис Бэр сняла с полки маленькую, наполовину исписанную тетрадь и открыла ее на странице, наверху которой было только одно слово.
– Это же мое имя! – с удивлением воскликнул Нэт.
– Да. Тут есть страничка для каждого мальчика. Я записываю здесь, как он вел себя в течение недели, а в воскресенье вечером показываю ему то, что записала. Если он вел себя дурно – меня это огорчает; если хорошо – я счастлива и горжусь им. Но как бы там ни было, дети знают, что я веду этот журнал для их пользы, и стараются вести себя хорошо из любви к дяде Бэру и ко мне.
– Еще бы не стараться! – сказал Нэт.
Тут он вдруг заметил, что на соседней странице стоит имя Томми, и ему очень захотелось узнать, что там написано.
Миссис Бэр заметила это и тотчас же перевернула страницу.
– Нет-нет, – сказала она, покачав головой, – я не показываю этих записей никому, кроме тех, к кому они относятся. То, что написано в этой тетради под твоим именем, не будет знать никто, кроме меня и тебя. Будет ли тебе приятно или стыдно читать то, что я напишу здесь к следующему воскресенью, – зависит от тебя самого. Мне кажется, что запись должна быть хорошая. Во всяком случае, я не собираюсь слишком много требовать от тебя: ты только что поступил в Плумфилд, и всё здесь еще слишком ново и непривычно для тебя. Я буду довольна, если ты начнешь соблюдать наши правила, а их очень немного, станешь жить дружно с товарищами и кое-чему выучишься.
