– Ах, Джо, ты даже не представляешь себе, как я этому рада.
– Почему?
– Да потому, что, на мой взгляд, вы совсем не годитесь для совместной жизни. В дружбе вы счастливы, но в семейной жизни просто измучили бы друг друга. Оба волевые, горячие, нетерпеливые. А в супружестве нужны терпение, понимание, прощение. Одной влюбленности слишком мало!
– Ах, мама, как же ты точно выразила то, о чем я сама все это время думала. Я рада, что это, на твой взгляд, просто влюбленность. Было бы грустно, если бы он глубоко страдал из-за меня. А я бы не смогла ответить ему нежностью лишь из одной благодарности.
– Но ты уверена, что нравишься ему?
Джо ответила с тем чувством, какое бывает у девушек, когда они говорят о своем первом ухажере. Радость, переживания, торжество слились в ней воедино.
– Да, мама, я вряд ли ошибаюсь. Его голос, выражение глаз, все… Мне надо уехать.
– Что ж, я согласна. Поскольку есть возможность уехать, надо ею воспользоваться.
Джо обрадовалась и с улыбкой сказала:
– Миссис Моффат удивилась бы, если бы узнала, о чем мы говорили, и, разумеется, обрадовалась бы. Чем Лори не жених для Энни?
– Ах, Джо. Для меня ведь главное, чтобы вы все были счастливы. Мег в общем счастлива, за нее я уже почти не тревожусь. Ты можешь пока наслаждаться свободой, хотя рано или поздно поймешь, что жизнь требует от женщины совсем другого. За Эми я тревожусь – не устроила бы она чего-нибудь с Фредом. Но я верю в ее благоразумие. В отношении Бет меня тревожит лишь ее здоровье – только бы она поправилась. Кстати, она немного повеселела. Тебе не удалось поговорить с ней?
– Она призналась мне, что ее что-то мучит, и обещала рассказать нам об этом позже. Ну а я и не стала выпытывать, тем более что, кажется, знаю причину.
Выслушав предположение Джо, миссис Марч стала оспаривать ее «романтические домыслы», но тем не менее была явно встревожена и несколько раз повторила, что Джо следует уехать.
– Давай не будем ничего говорить Лори заранее. Я хочу исчезнуть, не дав ему опомниться. А Бет пусть пребывает в уверенности, что я еду ради собственного удовольствия. Да ведь так оно и есть отчасти. Лори останется в ее полном распоряжении, она будет его жалеть, утешать, и постепенно он меня забудет. Ему не впервой излечиваться от безнадежной страсти.
Джо старалась говорить легкомысленным тоном, хотя в глубине души опасалась, что ей не скоро суждено избавиться от безнадежной любви Лори.
На семейном совете план Джо получил одобрение. Миссис Кирк вскоре прислала ответ, что рада будет принять Джо под свое крыло. Она заверяла, что работа обеспечит Джо независимость, что вечерами у нее будет свободное время для занятий литературой, что у нее появятся новые знакомства – приятные и полезные.
Джо стала считать дни, оставшиеся до отъезда. Ей было тесно в домашнем гнезде. Независимая, мятежная душа рвалась на волю. Когда все решилось, она не без страха призналась во всем Лори, но, к ее удивлению, он довольно спокойно принял ее отъезд.
В последнее время он стал очень серьезным, много и усердно занимался, и Джо радовалась, что ее отъезд пришелся на такую благую пору его жизни. Бет тоже казалась веселой и не роптала, что Джо покидает ее. «Так и впрямь будет лучше для всех», – думала Джо.
– Я хочу возложить на тебя некоторые заботы, – сказала она, прощаясь с Бет.
– Твои рукописи?
– Нет, моего мальчугана. Будь к нему добра. Хорошо?
– Я буду – но только кто же заменит ему его девчушку? Он будет очень грустить без Джо.
– Пусть погрустит – это ему на пользу. Но помни: он оставлен на твое попечение.
– Я постараюсь – ради тебя, – ответила Бет, удивляясь, почему сестра смотрит на нее так загадочно.
А Лори, прощаясь, многозначительно объявил:
– Не думай, что можешь укрыться от моего всевидящего ока. Я слежу за тобой, и если что не так, мигом приеду в Нью-Йорк и увезу тебя домой.
Глава X
Дневник Джо
«Нью-Йорк, ноябрь.
Дорогие мои мамочка и Бет,
хоть я и не путешествую по Европе, новостей у меня почти так же много, как у Эми. Когда папино лицо пропало из виду, я сильно загрустила и готова была уже заплакать, но меня развлекло ирландское семейство. Четыре малыша ревели один громче другого, и я, чтобы немножко успокоить их, дала им имбирный хлебец.
Потом выглянуло солнце, я решила, что это доброе предзнаменование, и порадовалась тому, что я в пути.
У миссис Кирк я сразу почувствовала себя по-домашнему, хотя вокруг десятки незнакомых людей. Она отвела мне маленькую комнатку под самой крышей – другой свободной не оказалось в пансионе. Да мне и не нужно другой, потому что тут есть печка и прекрасный стол возле окна, так что я могу сидеть и писать допоздна без свечи. Из окна открывается чудесный вид на церковный шпиль. С высокой лестницей я вполне примирилась и уже почти влюблена в свой чердачок.
Детская, где мне предстоит заниматься с девочками, а также шить по заказам пансионеров, – очень уютное помещеньице по соседству с комнатой самой миссис Кирк.
Девчурки очаровательные, правда, сначала они озорничали, но я рассказала им сказку про семь непослушных поросят, и они сразу меня полюбили. Похоже, что я стану образцовой гувернанткой.
Обедать я буду с детьми, хотя миссис Кирк приглашает меня в общую столовую. Но я ведь страшно застенчива. Вы-то это знаете, а она никак не хочет в такое поверить.
При встрече она обратилась ко мне примерно с такой речью:
– Располагайся как дома. Видишь ли, пансион – это моя большая семья. И у меня почти нет времени для моих крошек. Я меньше буду мучиться угрызениями совести, зная, что за ними есть надежный присмотр. Мои комнаты всегда для тебя открыты, а на твоем чердачке мы постепенно создадим уют. По вечерам ты свободна, и советую тебе познакомиться кое с кем в пансионе. Тут есть очень приятные люди. Если что-то окажется не так – сразу ко мне!
Но тут раздался звонок к чаю, она вспомнила, что надо переменить чепец, и оставила меня устраиваться в моем новом гнезде.
Когда я спускалась вниз, случился эпизод, который произвел на меня впечатление. Лестницы здесь высокие и узкие, и я остановилась на площадке подождать, пока поднимется маленькая служанка. Она тащила наверх ведро с углем. Вдруг ее нагнал немолодой мужчина, забрал у нее ведро и донес до двери наверху. А потом добродушно кивнул и сказал с сильным немецким акцентом:
– Фам фредно таскать такие тяжести. Пожалейте свою молодую спинку.
Мне сразу очень понравился этот иностранец. Припомнились слова папы о том, что характер проявляется в мелочах. Когда я рассказала этот эпизод миссис Кирк, она засмеялась и сказала:
– Должно быть, это профессор Баэр, он всегда так поступает.
