Для такого случая Джо надела свое самое лучшее платье. И хотя она не читала знаменитое сочинение Карлейля о том, как воздействует внешний вид на восприятие человека другими людьми, женское чутье подсказало ей, что в редакциях еженедельников чаще всего «встречают по одежке». Убедив себя, что она совершенно не волнуется, Джо преодолела несколько маршей грязной лестницы и вошла в мрачную каморку, где располагались, положив ноги на стол, трое джентльменов. Они сидели в надвинутых до самых бровей шляпах и курили сигары. При ее появлении никто из них не встал, не погасил сигару и не снял шляпу. Изумленная таким приемом, Джо замялась на пороге и пробормотала в смущении:
– Скажите, где тут редакция и как мне найти мистера Дэшвуда?
После ее слов самый развязный и прокуренный из трех джентльменов нехотя опустил ноги, поднялся и шагнул ей навстречу.
Преодолевая смущение, Джо выдавила из себя заранее приготовленную речь:
– Моя подруга попросила принести вам ее рассказ… Она просто так… Хотела бы услышать ваше мнение. Но если подойдет, то она будет писать еще.
Пока она запиналась и краснела, Дэшвуд грязными пальцами листал страницы и окидывал критическим взглядом аккуратно выведенные строчки.
– Это у нее уже не первая попытка? – спросил он, поскольку отметил, что текст написан не с двух сторон, рукопись не скатана в трубку и не перевязана лентой и страницы даже пронумерованы.
– Нет, сэр. Она даже получила приз… Где-то в Ирландии.
– Даже так? – мистер Дэшвуд окинул Джо быстрым взглядом, оценив все, что на ней было, от пера на шляпке до пуговок на ботинках. – Что ж, если хотите, оставьте. Таких рукописей нам нанесли вообще-то целую груду, но я честно ознакомлюсь с этим и дам ответ через неделю.
«Какой он неприятный, этот мистер Дэшвуд», – подумала Джо, которой ничего не оставалось, как откланяться и удалиться с гордым видом. Она всегда выглядела очень высокомерной, когда была чем-то уязвлена или раздосадована. А обижаться ей было на что. Во-первых, Джо недвусмысленно дали понять, что не верят в существование «подруги». А во-вторых, едва она закрыла за собою дверь, как все три редактора разразились гомерическим хохотом.
«Пусть пропадает рукопись – я ни за что сюда не вернусь!» – решила Джо.
Придя домой, она, чтобы отвлечься и успокоиться, сшила один за другим два передника. А через пару часов уже от души смеялась над сценой в редакции. А отсмеявшись, стала считать дни – ей хотелось знать судьбу рукописи.
Когда Джо в следующий раз посетила редакцию, мистер Дэшвуд был в каморке один. Он уже не казался таким развязным и рассеянным, не курил и даже следил за своими манерами. Одним словом, при второй встрече он понравился Джо значительно больше.
– Мы согласны это взять (редакторы всегда говорят о себе во множественном числе), если вы не будете возражать против некоторых сокращений. Для нас это длинно, но если убрать помеченные места, будет в самый раз.
Проглядывая свою рукопись, исчерканную и измятую, Джо чувствовала себя как мать, у которой уродуют ребенка, укладывая его в прокрустово ложе. Убрать ей предлагали размышления, которые она вставила в качестве противовеса занимательным и любовным сценам.
– Но, сэр, в каждой истории должна быть какая-то мораль. Надо, чтобы хоть кто-то из грешников раскаялся.
Дэшвуд не удержался от улыбки: Джо явно забыла о «подруге» и защищала свою рукопись так, как мог защищать только автор.
– Мораль в наши дни не популярна. Люди хотят, чтобы их развлекали, а не поучали, – категорически заметил он.
– А с этими изменениями рассказ пройдет?
– Да, сюжет интересный, язык хороший. Я вас поздравляю, – любезно проговорил мистер Дэшвуд.
– Ну а вот… Я о вознаграждении… – Джо не знала, какое подобрать слово.
– Ах да! За подобные вещи мы платим от двадцати пяти до тридцати долларов. Но выплата после публикации, – ответил он небрежно, словно вопрос о деньгах был ниже его редакторского достоинства.
– Очень хорошо, я оставляю рукопись, – Джо была явно довольна: все-таки ей сразу заплатят двадцать пять долларов – это не доллар за колонку. – А если я найду у моей подруги рассказ лучше, чем этот, можно его принести? – спросила окрыленная успехом Джо, не ведая о том, что давно уже выдала себя с головой.
– Посмотрим. Передайте ей, чтобы писала короче. И никакой морали. Какое имя она желает поставить? – небрежно спросил мистер Дэшвуд.
– Напечатайте без подписи. Настоящее имя она не хочет указывать, а хороший псевдоним пока не придумала, – ответила Джо, невольно краснея.
– Что ж, как ей угодно! Публикация на следующей неделе. Деньги вам прислать или сами зайдете? – мистер Дэшвуд испытывал понятное желание узнать наверняка, кто его новый автор.
– Я зайду. До свидания, сэр.
«Бедная и гордая – то, что мне нужно», – подумал Дэшвуд, закуривая сигару и укладывая ноги на стол.
Вдохновленная похвалой Дэшвуда и примером миссис Нотбери, Джо пустилась в плавание по морям развлекательной литературы. И, кто знает, быть может, на этом пути она опустилась бы на самое дно, если бы дружеская рука вовремя не бросила ей спасательный круг…
Как большинство начинающих авторов, Джо «отправлялась» за своими персонажами за границу. Бандиты, графы, цыганки, монахини, герцогини сменяли друг друга на страницах ее повествований. Легкомысленные читатели интересовались исключительно занимательностью сюжетов, которыми Дэшвуд и позволял ей за ничтожную плату заполнять колонку за колонкой. Джо не знала, что причина такого радушия была проста – самый плодовитый из его литературных поденщиков, прельстившись более высокой платой, подло сбежал от Дэшвуда.
Она увлеклась своей работой, поскольку ее кошелек стал заметно пополняться, обещая им с Бет поездку в горы. Ее лишь огорчало, что приходится держать свой литературный труд в тайне от домашних. Родители, конечно, не одобрили бы такую чепуху, но пока она будет продолжать в том же духе – а прощения попросит, когда вернется домой. Сохранить тайну оказалось нетрудно, ведь работы выходили без подписи. Конечно, Дэшвуд быстро узнал ее имя, но обещал молчать и, как ни странно, обещание выполнил.
Разумеется, ее не оставляла мечта начать писать настоящую прозу. Но на данном отрезке жизненного пути она работала на мистера Дэшвуда, а он предъявлял к ней только одно требование – потрясать души читателей. В поисках средств для таких потрясений ей приходилось изучать многое: историю и литературу, географию и астрономию, полицейскую хронику и труды по психиатрии. Вскоре Джо поняла, что ничего не знает о том мире, который называют «общественным дном», и с присущей ей энергией взялась восполнять пробелы. Схемы будущих сюжетов она выискивала в газетах, вчитываясь в заметки о происшествиях, несчастных случаях и преступлениях. Библиотекари косо посматривали на нее, когда она просила подобрать ей литературу о свойствах ядов. Джо подмечала повадки незнакомых и изучала характеры знакомых людей – хорошие, дурные и самые ординарные; и всегда помнила, что новое – это хорошо забытое старое, а потому пристально вчитывалась в исторические хроники, выискивая и в них все, что относилось к страданиям, грехам и безумию. Она полагала, что все ее труды идут исключительно на пользу дела, но вышло так, что труд этот начал осквернять ее душу. Пусть не на самом деле, а только в воображении, но она обитала в дурном обществе, и оно развращало ее. Она питала сердце и ум грубой и нездоровой пищей, вынужденно постигая темную сторону жизни, и это не могло не сказаться на ее душевном здоровье.
