Некоторое время они молча смотрели на весело потрескивавший огонь.
– А помните, как мы убивались в прошлом году? Тогда нам казалось, что никогда еще у нас не было такого печального Рождества, – первой нарушила молчание Мег. – И что же? Год завершился совсем неплохо.
Со свойственным молодости эгоизмом Мег горделиво подумала о том, как здорово удалось ей сегодня дать понять мистеру Бруку, что она рада его видеть, и при этом ни в малейшей мере не поступиться собственной гордостью.
– Нет, это был тяжелый год, – возразила Эми, внимательно разглядывая кольцо.
– Я рада, что он прошел, потому что теперь мы снова вместе, – сказала Бет и еще крепче прижалась к отцу, который посадил ее к себе на колени.
– Да, милые пилигримы, вам пришлось нелегко. Особенно в конце испытаний. И все-таки вы не повернули назад. Думаю, скоро вы сможете опустить свою ношу и отдохнуть, – сказал мистер Марч и окинул дочерей таким взглядом, каким только может смотреть отец, по праву гордящийся своими детьми.
– Откуда ты знаешь? Мама тебе рассказала? – осведомилась Джо.
– Кое-что рассказала, – подтвердил мистер Марч. – Но многое я понял сам. Знаете, я за сегодняшний день успел сделать несколько открытий.
– Каких? Расскажи, – опускаясь на стул рядом с ним, потребовала Мег.
– Изволь. Вот первое. – Отец взял Мег за руку и ласково провел пальцем по мозолям, следам от ожогов и уколам, оставленным на ладони швейной иглой. – Помнится, раньше эти ручки радовали нежностью и белизной, и ты, моя милая, прилагала немало усилий, чтобы сохранить их. Тебе это действительно очень шло. И все-таки, если тебя интересует мое мнение, теперь мне твои руки милее прежнего. Все эти отметины для меня как книга, и я легко могу понять, как ты жила этот год. Я вижу, что в тебе поубавилось тщеславия, а вещи, которые ты сшила, наверняка красивы и добротны, ведь именно так шьет каждая женщина, когда ею движет добрая воля. Знай, дорогая, самая прекрасная женщина та, что делает дом счастливым.
Отец улыбнулся и легонько пожал дочери руку. «Увы, мне будет нелегко отпустить ее из дома, – с грустью подумал он. – Остается лишь надеяться, что это случится не очень скоро».
Если Мег и нуждалась в поддержке и награде за труды минувших месяцев, то сейчас ее самолюбие было удовлетворено сполна. Глядя на исполненную счастья и доброты улыбку отца, Мег подумала, что ради такой похвалы, пожалуй, была бы способна и на куда большие подвиги.
– А про Джо ты ничего не скажешь? – шепнула отцу Бет. – Скажи, пожалуйста, ей будет очень приятно.
Отец засмеялся и внимательно поглядел на высокую девочку, сидевшую напротив него.
– Если бы не короткая стрижка, я не узнал бы в этой женственной особе прежнего мальчишку Джо, – ответил он. – Глазам своим не верю! Аккуратный воротничок, ботинки зашнурованы по всем правилам. Кроме того, за весь вечер ты ни разу не свистнула, не употребила ни единого вульгарного выражения и даже не улеглась, как раньше, на ковер. Да ты у меня стала настоящей леди! Ты осунулась и устала. Тебе, бедной, досталось больше всех, пока болела Бет. Но мне радостно смотреть на тебя. Черты твоего лица смягчились, и ты научилась говорить тихим голосом. Кроме того, ты теперь умеешь не только прыгать, но и спокойно двигаться, я уже не говорю о том, что ты заботилась о Бет не хуже матери. Признаться, мне чуть-чуть не хватает тебя прежней. Однако я вижу, что место необузданной девчонки занимает настоящая маленькая женщина. Ну разве я могу не радоваться? У тебя оказался сильный характер. На такого человека, как ты, можно положиться в любой ситуации. Не знаю, право, насколько тебе нравится твоя короткая стрижка. Зато знаю другое: все сокровища Вашингтона не заменили бы мне двадцати пяти долларов, которые ты, Джо, прислала мне в подарок.
Последние слова мистер Марч произнес таким голосом, что у Джо на глаза навернулись слезы, а лицо раскраснелось.
Эми хотелось услышать о себе, но, сдержав нетерпение, попросила:
– Теперь о Бет, папа.
– От нее так мало осталось, что я и говорить много боюсь, – улыбнулся мистер Марч. – И все-таки хочу похвалить тебя, Бет. Ты стала менее застенчивой.
Тут, вспомнив, что недавно едва не лишился ее, он еще крепче прижал дочь к себе и добавил:
– Ну, теперь я снова крепко держу тебя и, даст Бог, сумею охранить от невзгод.
Он немного помолчал. Затем взглянул на Эми, которая устроилась на скамеечке у его ног, и, проведя рукой по ее шелковистым волосам, сказал:
– Насколько я мог заметить, ты, Эми, весь день делала все, о чем тебя просила мама, потом уступила Мег свое место за столом, а потом искренне старалась каждому сделать что-нибудь приятное. Ты ни разу не закапризничала, не вертелась перед зеркалом и даже не похвасталась кольцом с бирюзой, которое красуется у тебя на пальце. Вывод напрашивается сам собой: за то время, что мы не виделись, ты научилась думать о других. Мне кажется, ты решила всерьез заняться своим характером. Если так, уверен, ты вылепишь его не хуже своих фигурок из глины. Только не подумай, что я перестал любить твои статуэтки. Я с радостью получил бы еще несколько ко дню рождения. Но как бы я ни гордился твоими способностями к ваянию, мне будет несравненно приятнее, если ты овладеешь искусством скрашивать жизнь и себе, и окружающим.
– Бет, о чем ты задумалась? – спросила Джо после того, как Эми, польщенная похвалой отца, рассказала, откуда у нее красивое кольцо с бирюзой.
– Я думаю о том, что прочла в «Странствиях пилигрима», – ответила Бет. – Я сегодня как раз дошла до главы, где после многих мытарств герои оказались в зеленой долине. Там круглый год цветут лилии и так прекрасно, что они чудесно провели время и набрались сил для дальнейших странствий. И вот мне показалось, что мы тоже сейчас попали в такую долину.
С этими словами Бет съехала с колен отца и подошла к роялю.
– Мы всегда пели на Рождество, – сказала она и легко прошлась маленькими пальцами по клавиатуре. – Я хочу, чтобы сегодня было все, как всегда. Я знаю, папа, тебе нравилась песня пастушка из «Странствий пилигрима». Я положила ее на музыку. Послушай!
Бет взяла несколько тихих аккордов, и вдруг, к удивлению присутствующих, гостиную заполнил ее по-прежнему чистый и нежный голос, который никто уже и не надеялся услышать после тяжелой болезни его обладательницы. Тихая мелодия, исполненная полутонов и мягких гармонических переходов, очень подходила к тексту, и все, затаив дыхание, слушали чудесный рождественский гимн, в котором пилигрим благодарил Бога за ниспосланную ему участь и просил Создателя позволить ему пройти земную стезю в любви и сострадании к ближнему. И, когда Бет взяла последний аккорд, все в один голос признали, что лучше завершить сегодняшний праздник было попросту невозможно.
Глава XXIII
Свирепая тетушка
На следующий день родные по-прежнему не отходили от мистера Марча, ловя каждое его слово и предугадывая малейшее желание. Даже Ханна поминутно заглядывала в гостиную, уверяя, что должна хоть изредка видеть дорогого хозяина, иначе ей начинает казаться, что это был всего-навсего сон.
