Теперь все отверстия запечатаны, и я снова начала наполняться. Меня стремительно переполняло нечто такое, от чего хотелось смеяться и плакать. Он вспомнил. Я как заведенная твердила про себя два эти слова. Они пролетали через мое сознание, не задерживаясь в нем. Голова кружилась, будто от солнечного удара. Я то и дело облизывала пересохшие губы, но не могла собраться с силами, чтобы встать и налить себе воды.
Наконец мистер Кадам и Кишан вернулись. Кишан опустился на корточки передо мной, взял меня за руку. Он гладил мою ладонь, но я не чувствовала его прикосновения.
Мистер Кадам негромко сказал:
– Мисс Келси, похоже, к Рену вернулась память. Он хочет вас видеть. Вы готовы встретиться с ним или мне сказать ему, чтобы подождал до завтра?
Секунды проходили одна за другой, а я молчала.
– Мисс Келси, вы в порядке?
Я судорожно втянула в себя воздух, пролепетала:
– Не знаю… Я не знаю, что мне делать. Что я должна сделать…
Кишан сел рядом, добрый, любящий, заботливый Кишан.
– Что бы ты ни решила, я с тобой, Келлс.
– Хорошо, – я, как безумная, закивала. – Я должна его увидеть, да? Вы думаете, что я должна его увидеть?
Я вскочила, бросилась к двери, потом обернулась:
– Нет! Постойте! Я не могу. Что я ему скажу? Как я объясню?
– Он все знает, – ответил Кишан. – Он помнит все с того момента, как мы нашли его, но теперь к этому прибавились и прошлые воспоминания. Если не хочешь говорить с ним, никто тебя не заставит.
Я закусила губу:
– Нет! Все нормально. Я увижусь с ним. Сейчас же.
Мистер Кадам кивнул:
– Он ждет вас в салоне на прогулочной палубе.
Я сделала еще один неверный шаг к двери и снова застыла.
– Кишан, ты меня проводишь?
Он подошел, поцеловал меня в лоб:
– Конечно.
Мы попрощались с встревоженным мистером Кадамом, который сказал, что пойдет в рубку и будет нести вахту, чтобы чем-нибудь себя занять. Я сказала Кишану, что должна переодеться. Закрывшись у себя в каюте, я смыла косметику, сняла вечернее платье. Натянула джинсы и футболку. В последний момент я вытащила из волос цветок, причесалась и надела кеды. Кишан, все в той же шелковой рубашке, ждал меня снаружи.
Я взяла его за руку, мы молча поднялись на прогулочную палубу и пошли к диванам. В салоне было темно, только лунный свет, падавший сквозь окна, освещал нам путь. Высокая фигура встала нам навстречу. Лунный свет четко обрисовывал ее силуэт. Я остановилась.
Кишан обнял меня, шепнул на ухо:
– Все будет хорошо. Иди, но если что – сразу зови меня.
– Но…
– Иди же.
И не успела я придумать какую-нибудь отговорку, как перестала чувствовать надежное присутствие Кишана. Собравшись с силами, я заставила себя сделать шаг, потом еще один и еще. Мне было страшно, но я не понимала, чего боюсь. Наконец я дошла до Рена. Не двигаясь, он так зорко следил за каждым моим движением, что мне сделалось не по себе. Должно быть, он почувствовал мой страх, потому что отвел глаза и жестом указал мне на диван. Я нервно села на краешек и сцепила руки на коленях.
Воцарилось долгое молчание. Наконец я не выдержала и пискнула:
– Ты… хотел со мной поговорить?
Рен опустился на стул, продолжая внимательно разглядывать меня.
– Что ты хотел сказать? – выпалила я.
Он слегка наклонил голову.
– Ты напугана. Напрасно, – мягко сказал Рен.
Я уставилась на свои руки.
– Ты ведешь себя так, как в тот день, когда я впервые открылся тебе в хижине Пхета, – продолжал он.
– Я ничего не могу с собой поделать.
– Я не хочу, чтобы ты боялась меня, прийя.
Я вскинула глаза, посмотрела на него и шумно вдохнула.
– Ты сказал, что все вспомнил. Это правда?
– Да. Я был… запрограммирован.
Я подскочила на месте.
– И что же было ключом? Что, в конце концов, вернуло тебе память?
Он отвернулся.
– Это неважно. Важно лишь то, что все прошло. Я вспомнил тебя. Нас. Кишкиндху. Орегон. Я помню, как меня похитили, помню, как поручил тебя заботе Кишана, наш танец на День святого Валентина, поединок с Ли, наш первый поцелуй… я помню все.
Я вскочила и отбежала к окну. Стоя к нему спиной, прижала ладонь к холодному стеклу.
– Пхет был прав, – продолжал Рен. – Я сделал это сам.
Я стиснула кулаки и уперлась лбом в стекло. От моего дыхания окно слегка туманилось, потом снова прояснялось.
– Зачем? – Мой голос сорвался. – Зачем?
Он встал, остановился за моей спиной – так близко, что я это ощутила. Его близость была теплой и успокаивающей, но в то же время она оголила мои нервы, так что кожу стало пощипывать, и я сделалась болезненно чувствительной ко всему вокруг. Рен дотронулся до пряди моих волос, коснулся пальцами шеи. Я вздрогнула, но не повернулась.
– Дурга предложила стереть тебя из моей памяти и даже внушить мне подсознательное отвращение к тебе, настолько сильное, чтобы я не мог выносить твоего присутствия. Это было нужно, чтобы я продолжал избегать тебя даже в том случае, если вам удастся меня освободить.
– Ты поэтому не мог ко мне прикасаться? Поэтому тебя обжигало?
– Да. Я должен был избегать тебя, чтобы Локеш не мог найти тебя через меня. Он заставил меня открыть то, что я больше всего на свете хотел от него скрыть. Он напустил на меня какие-то чары, вызывающие галлюцинации. Он ищет тебя, Келси. Он одержим тобой. Только забыв тебя, я мог тебя защитить.
Слеза скатилась по моей щеке. За ней хлынули другие, и я тихо расплакалась.
Рен подошел ближе, положил свою руку на стекло рядом с моей. Потом тихо сказал:
– Мне жаль, йадала. Прости, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Прости за все, что я наговорил. Прости за твой день рождения, но больше всего прости за то, что я заставил тебя поверить в то, что ты мне не нужна. Это никогда не было правдой. Даже когда я не помнил тебя.
Я засмеялась сквозь слезы:
– Даже когда тут гостила Рэнди?
– Я едва терпел эту Рэнди.
– В таком случае тебе удалось меня обмануть.
– Если ты пытаешься все испортить и преуспеваешь, то что это – успех или неудача? Я хотел оттолкнуть тебя. Когда я не смог сделать тебе искусственное дыхание, а Кишан пришел тебе на помощь, я понял, что тебе нужен кто-то, кто всегда будет рядом и придет на помощь. А я перестал быть таким человеком.
