— Я закончил. Рауль, поедешь со мной назад?
— Как быстро всему приходит конец! — воскликнул Фиц-Осберн. — Разве вы, сеньоры, до конца ощутили прелесть охоты? Альбини, вы тоже возвращаетесь? Эдгар, вам, кажется, ещё не улыбнулась удача: вы останетесь?
— Я хочу, чтобы поехал только Рауль, — оборвал своего сенешаля Вильгельм.
Они поехали рядом по лесной тропинке. Герцог зажал в зубах хлыст. Его нахмуренные брови ясно говорили о том, что он сосредоточенно думает. Прошло немного времени, и Рауль решился заговорить:
— Итак, государь, что теперь?
Вильгельм обернулся:
— Рауль, ты никогда не думал о том, чтобы использовать стрелы в военном деле?
— Стрелы? — Рауль был удивлён. — Вы считаете, это возможно?
— А почему нет? — Герцог пришпорил коня. — Можно обучить рыцарей стрелять из лука, и во время боя они смогут использовать его так же, как и другое оружие. — Он задумчиво посмотрел вперёд. — Нет, сражаясь мечом или копьём, всаднику придётся защищать себя щитом. Должен быть какой-то другой способ.
— Конечно, если зверя стрела может сразить наповал, то и человека можно убить ею, — медленно проговорил Рауль. — Но сможет ли лучник хорошо прицелиться, находясь на поле битвы? Ведь он будет не защищён, и его тут же убьют.
— Да, если он будет на поле битвы, — согласился герцог, — но мои лучники могут стрелять с расстояния в сто шагов и не подвергать себя опасности. — Его глаза сияли, он с восторгом проговорил: — Думаю, мне наконец-то удалось решить задачу, которая так долго не давала мне покоя! Я уверен, лучники смогут привести врага в смятение.
— Копьеносцы тоже могут сделать это, — возразил Рауль, которому не очень-то нравилась идея герцога.
— Но, пока мы сражаемся один на один, побеждает сильнейший, — настаивал Вильгельм. — Как ты думаешь, смогу ли я остановить короля, если его войско ещё раз попытается перейти границу? Да, если мне удастся опять заманить его в ловушку. А вдруг нам придётся напрямую помериться силами с его рыцарями, как во время битвы с мятежниками при Вал-ес-Дюне? Что тогда? — Он на секунду замолчал, а потом продолжил: — А вот если у меня будут лучники, которые смогут стрелять с безопасного расстояния? Клянусь прахом Господним, я сумею одержать победу!
— Да, но если лучники будут находиться вне поля боя, то волей-неволей в случае промаха их стрелы будут попадать в спины ваших рыцарей, — прервал его Рауль.
Герцог задумался:
— Действительно. Даже если я размещу их так, чтобы они целились только в противника, то всё равно стрелы сразят тех моих рыцарей, которые будут сражаться врукопашную. — Он повернулся к Раулю, его лицо светилось от радости, уголки рта начали подниматься. — Рауль, говорю тебе, я изменю сам принцип ведения войны.
Поражённый Рауль не знал, что и сказать.
— Но, государь, вы ведь не пошлёте своих рыцарей в бой без мечей и копий, а с одними лишь стрелами?
— Нет, но разве ты не видишь, что одних мечей и копий недостаточно, чтобы одержать победу? Что, если мои лучники нанесут первый удар, выстрелив с расстояния ста шагов?
— Тогда, я думаю, они многих убьют или ранят, — признал Рауль. — Значит, вы пошлёте их в авангард? Л где же будут рыцари?
— Их я размещу сзади, они будут поддерживать лучников, — быстро ответил герцог.
Рауль кивнул:
— Враг идёт в атаку, ваши лучники принимают на себя всю силу удара, и можно с ними попрощаться!
— Вовсе нет. Нанеся первый удар, они уйдут назад под защиту щитов моих рыцарей. Нужно лишь отдать такой приказ. Что ты об этом думаешь? Не хмурься, я ещё не сошёл с ума.
— Мне кажется, — сказал Рауль, — что бароны могут неправильно вас понять. Вы дадите стрелы в руки рабов? Совет скажет, что такого ещё не было.
— Они говорили то же самое, когда я отступал перед французами, — возразил герцог и, послав свою лошадь в галоп, направился к мосту через реку.
Вскоре о лучниках заговорили повсюду, ведь эта идея стала любимым коньком герцога. Некоторые бароны выступали против этого нововведения, другие лишь снисходительно улыбались; многие хотя и недовольно морщились, но всё же проявляли интерес. Герцог же ни на кого не обращал внимания. Ему было совершенно безразлично, одобряют его действия или нет. Он начал подготовку лучников и лично следил за тем, как у них идут дела. С пером в руках он дни напролёт проводил в своей комнате, планируя будущие наступления, вычерчивая странные схемы. Командиры его отрядов сначала лишь в недоумении покачивали головами, но в конце концов не могли не заинтересоваться. Они с подозрением наблюдали за тем, как герцог при помощи шахматных фигурок планировал свои сражения. По мнению баронов, война была не чем иным, как столкновением двух кавалерий, выступающих под звуки фанфар и барабанов. Стратегия строго определена: можно выбрать поле боя, можно засесть в засаду, можно неожиданно напасть на противника, но как только дело доходит до сражения, то здесь остаётся одна тактика — битва один на один, меч к мечу, копьё к копью. Но герцог, склонившись над своими миниатюрными полями битвы, передвигал фигурки туда и обратно, мало-помалу разрабатывая более сложный и непонятный для баронов способ ведения войны.
Все понимали, что он готовится отразить атаку сюзерена. Ведь никто и не надеялся, что, подписав договор пятьдесят четвёртого года, король Генрих будет следовать заключённым в нём принципам. Все взгляды были обращены в сторону Франции, война могла разразиться в любую минуту. Много раз за те три мирных года, что прошли после взятия Амбре, норманны готовы были взять в руки мечи.
Через два года после Мортемера в Лондоне умер Эдуард Ателинг, оставив после себя двух дочерей и маленького сына Эдгара, которых взял под свою опеку король. В Руане Гюи, граф Понтье, в конце концов согласился принять условия, на которых Вильгельм готов был отпустить его из плена. К Гюи относились с почтением, он жил в роскошных апартаментах, которые соответствовали его положению. Однако очень скоро он понял, что Вильгельм может быть весьма любезным и учтивым, но не отпустит его до тех пор, пока Гюи не заплатит сполна.
Был предложен выкуп, но Вильгельм отказался:
— Мне не нужно от вас золота, граф. Я хочу, чтобы вы присягнули мне.
— Клянусь Богом, я никогда не встану на колени перед Нормандией! — воскликнул граф.
— Тогда я, в свою очередь, клянусь Богом, что вы, граф, никогда не увидите Понтье, — спокойно ответил Вильгельм.
— Ведь я предложил вам королевский выкуп!
— Мне нужна от вас лишь клятва верности.
— Герцог Вильгельм, вы меня не за того принимаете! — возмущённо закричал граф.
Вильгельм улыбнулся:
— Знаете, граф, мне кажется, что это вы меня не за того принимаете, — сказал он и вышел.
Граф с ненавистью смотрел ему вслед, но потом в отчаянии закрыл лицо руками. Многие годы спустя, вспоминая эти события, он говорил: «Если бы я был так уверен в себе, как этот человек, я, наверное, сумел бы завоевать весь мир».
