Скоро стало понятно, что крушение его надежд сильно повлияло на его здоровье. Казалось, что он постарел за один день на десять лет и стал настолько апатичным, что вся французская знать была шокирована такой переменой. Он был вынужден просить герцога Вильгельма о мире, и, пока его советники пытались хоть как-то смягчить жёсткие и унизительные требования герцога, король сидел в стороне, укутавшись в свою мантию и уставившись в пространство отсутствующим взором. Ему зачитали условия мирного договора: он кивал так, будто решался какой-то незначительный вопрос. Только когда дошли до параграфа, в котором говорилось о возвращении Нормандии Тильерса, король высказал некоторое сожаление. Затем его губы сжались, а в поблекших глазах на мгновение вновь засверкала искорка. Но это быстро прошло. Он согласился со всеми пунктами и приказал своим советникам проследить за тем, чтобы договор был как можно скорее скреплён печатями.
* * *
В Руане герцогиня вновь лежала в объятиях Вильгельма. Он был одет в кольчугу, и железные кольца больно впивались в её кожу, но она, казалось, не замечала этого.
— Ты отвоевал Тильерс? — сгорая от нетерпения, спросила она.
— Да, я сдержал своё слово, — ответил он.
Матильда сияла от радости: глаза сверкали, щёки покрыл румянец, сердце переполнилось восторгом. Её губы жаждали ласки.
— Вильгельм, ты достоин быть отцом моих детей! — нараспев проговорила она.
Немилосердно сжав её руками, он отодвинул её от себя.
— Ты что же, женщина, думаешь, что твоя кровь смешивается с кровью простого горожанина? — спросил он.
В его голосе послышалась жёсткая нотка, но по сравнению с тем унижением, которое ей пришлось пережить семь лет назад, это было лишь незначительное замечание. Она едва ли расслышала, что он сказал, все её мысли были заняты его великолепной победой.
— О мой Сражающийся Герцог, я бы хотела снова стать простой служанкой! — сказала она. — Ты бы мог тогда взять меня как награду победителю.
Она всё ещё могла заставить его трепетать от страстного желания, с ней он забывал обо всём и становился лишь безумно влюблённым человеком. Вильгельм прижал её к себе и нежно сказал:
— Значит, теперь, когда ты уже больше не служанка, я не могу взять тебя, сердце моё?
— Я твоя, — ответила она, положив руку ему на грудь.
Спустя всего лишь год Нормандия навсегда избавилась от двух своих злейших врагов. Король Генрих серьёзно заболел после подписания договора. Он сумел пережить зиму и осень, но всё-таки умер, вконец истощённый горем. Через несколько месяцев скончался и Мартелл. Казалось, что герцог Вильгельм лишил их жизненных сил.
После смерти Мартелла его графство разделили между собой двое сыновей.
— Здесь нам больше нечего бояться, — сказал Вильгельм.
Филипп, сын короля Генриха, унаследовал корону Франции, но был ещё совсем ребёнком, и в соответствии с завещанием отца регентом при нём стал Болдуин, граф Фландрский. Своей последней волей король Генрих попытался исправить глупости, которые он совершил в течение жизни. Нельзя было найти более способного, честного, дальновидного человека, чтобы передать ему в руки бразды правления. Однако вассалы Оверна и Вермандуа, Аквитании и Гаскони, Бургундии и Ангулема безрадостно приняли эту новость.
Если Болдуин будет управлять Францией, значит, Нормандия избавится от своего последнего могущественного врага. Тринадцать лет герцог вынужден был оборонять страну от посягательств врагов. Миру в ней угрожали не только его бароны, готовые в любую минуту взбунтоваться, но также Франция и Анжу, окружившие Нормандию своими копьями. Теперь, когда Вильгельму исполнилось тридцать два года, он чувствовал себя в безопасности. На восток простиралось графство Понтье, хозяин которого присягнул Вильгельму на верность; на запад — Анжу, расколотое надвое в соответствии с завещанием Мартелла; на юг — Франция, управляемая мудрейшим человеком, графом Болдуином, свёкром Вильгельма.
Преодолевая трудности, вассалы прибывали во Францию, чтобы принести клятву верности королю Филиппу во время его коронации. Последним прибыл Вильгельм, и те, кто ещё не видел Сражающегося Герцога кроме как в доспехах, теперь имели возможность созерцать его во всём величии. Он появился в окружении многочисленной свиты и своим видом затмил вассалов самого благородного происхождения.
— Ну что, жёнушка, — не церемонясь, сказал граф Болдуин, — сдаётся мне, что наша дочь не ошиблась, когда вышла замуж за Вильгельма.
— Мне кажется, он становится чересчур надменным, — ответила графиня. — Чем всё это закончится?
Граф Болдуин погладил свою бороду.
— Я думаю, что ничего ещё не началось.
— Как это? — спросила графиня.
Задумчиво глядя на неё, граф ответил:
— Мы ведь видели, как он расправлялся со всеми, кто пытался отобрать у него то, что досталось ему в наследство. И каково теперь его положение?
— Он в безопасности! — ответила она.
— Да, да, — согласился граф. — Но будет ли он довольствоваться этим? Я боюсь, что нет.
Часть четвёртая (1063—1065)
КЛЯТВА
Гарольд, ты не можешь отрицать,
что поклялся на святых мощах
служить Вильгельму верой и правдой.
Речь Гирта, сына Годвина.
Глава 1
— Ну а теперь расскажи мне всё с самого начала, — сказал Эдгар. — Святой Тори! Да ты просто чёрный от загара! Тебе не было больно?
— Боли было не больше, чем от простой царапины, — Рауль взял Эдгара под руку. — А как у тебя дела? Что произошло с тех пор, как я последний раз видел тебя?
— Да ничего, — ответил Эдгар. — В Руане всё спокойно, как в склепе, с тех пор как вы отправились в Майен.
Они медленно шли к дворцовому саду. Земля затвердела от мороза, а на траве лежал иней.
— У меня есть новости из Англии: в прошлом месяце отец прислал мне письмо, — сказал Эдгар. — Он пишет о победах Гарольда. В то время как вы завоёвывали Майен, он захватил Уэльс.
От гордости на щеках Эдгара вспыхнул румянец.
— Гарольд привёз в Лондон голову Гриффида и знамя с его корабля, — сказал он. — Как думаешь, это было хорошо сделано?
— Да, очень хорошо, — согласился Рауль. — Видимо, он сильный воин. Какие ещё новости?
— Почти никаких. У Улнофа появилась любовница. Расскажи теперь о том, что произошло с вами. Правда, что герцог вошёл в Ле-Ман без боя?
Рауль утвердительно кивнул:
— Вильгельм приберёг это напоследок. Ты знаешь, как он это любит делать. Мы не хотели ненужного кровопролития. Но у кого в руках Ле-Ман, у того и Майен.
