Тессон начал сердиться:
— Стар? И это говорите вы, мой господин! Кто сказал, что я стар? Я всё ещё могу постоять за себя, да и не только за себя, в любом поединке или сражении. Вы называете меня старым? Разве мои руки ослабли? Неужели вы думаете, что мои мышцы заплыли жиром, вся моя сила ушла, а кровь превратилась в жидкую водицу? О Святая Дева Мария!
— Нет, не я, Тессон.
В тоне герцога было что-то такое, что придавало его словам особый смысл. Глаза Тессона засверкали красным огнём, он закричал, брызжа слюной:
— Назовите мне имя того наглеца, который осмелился сказать подобное обо мне! Поверьте мне, я ему покажу, как моя сила покинула меня! Стар? Ну надо же!
Герцог повернулся и положил руку ему на плечо:
— Нет, друг мой, никто не сомневается в твоей силе. И всё-таки я думаю, что твоё сердце постарело, и, возможно, теперь ты стал больше ценить спокойствие, чем раньше. Никто не упрекнёт тебя в этом, дни твоих сражений миновали. Забудь о том, что я просил у тебя помощи. Если я отправлюсь в Англию, то ты, вероятно, останешься здесь с теми, кто станет управлять герцогством в моё отсутствие.
Грудь взбешённого лорда Тюренна вздымалась.
— Сеньор, — сказал он, глядя на герцога, — каковы ваши требования?
— Никаких, — ответил герцог.
Тессон с трудом проглотил слюну.
— Я дам вам двадцать кораблей и всех воинов Тюри! Этого достаточно?
— Да, вполне. А кто поведёт их?
— Кто их поведёт? — повторил Тессон, пристально глядя ему в глаза. — Кто поведёт?.. Клянусь всеми святыми, я их поведу! Скажите об этом тем, кто смел насмехаться надо мной.
— Будь уверен, расскажу, — со смешком ответил герцог. Он услышал, как щёлкнул дверной замок, и оглянулся. — Нил! — воскликнул он и бросился к двери, вытянув руку. — Сент-Совер, я уж было отчаялся тебя увидеть.
Сапоги виконта Котантена были испачканы грязью, и он всё ещё держал в руках свой кнут и перчатки. Годы убелили сединой его тёмные волосы, но держался он прямо и был всё таким же худощавым, как и раньше. Он быстрым шагом прошёл через комнату к герцогу и пожал ему руку:
— Извините меня, милорд. Я ехал издалека и торопился, как мог. Ваши гонцы не застали меня дома. Скажите, зачем я вам понадобился? Фиц-Осберн кое-что мне рассказал, но просил меня найти вас, чтобы узнать все детали.
Лорд Тессон немного остыл к этому моменту и проворчал:
— Это просто абсолютно невыполнимое поручение. Уходи, пока тебя не уговорили так же, как и меня, — он раздосадованно покачал головой. — О, я хорошо знаю вас, сеньор! Вы хитрец и хотите заставить всех повиноваться вашей воле. Но, видит Бог, Вильгельм, вы отлично знаете, что без людей Тюри вам не обойтись!
Герцог засмеялся. Он всё ещё сжимал руку Сент-Совера.
— Нил, я отправляюсь в Англию, чтобы отнять у Гарольда обещанное мне королевство. Я нуждаюсь в тебе и твоих людях, ты отправишься со мной?
— Да, я всем сердцем хочу этого! — ответил Нил. — Давайте запишем это на пергаменте. Вам нужны корабли? Я могу дать вам несколько кораблей. Пошлите за своим писарем, сеньор, и пусть он запишет моё имя. Ты тоже идёшь, Тессон?
— Ха, да неужели ты думаешь, что я стану отступать там, где ты наступаешь, Нил де Сент-Совер? — ответил Тессон, немного важничая. — Сколько людей ты сможешь дать? Спорим, что я дам больше.
Оставаясь абсолютно серьёзным, герцог ударил в гонг и позвал своего писаря. Имена Тессона и Сент-Совера внесли в список под их печатями. Они вышли, а герцог послал за лордами Мойо, Трего и Магневилем, каждого он принимал по одному.
Все значительные бароны один за другим уединялись с Вильгельмом. Список имён стал уже довольно впечатляющим; теперь отказ стал приобретать оттенок предательства; волей-неволей бароны ставили свои печати, скрепляя данные обещания, а те, кого уговорили согласиться, считали своим долгом заставить присоединиться к ним тех, кто всё ещё оставался в стороне. В конце концов совет в Лиллебонне закончился победой герцога. Если сначала бароны просто вынуждены были согласиться, то под конец они уже с некоторым энтузиазмом обсуждали планы создания флота. Стало считаться вопросом чести, чтобы не уступить соседу в численности своей дружины. Гилберт, архиепископ Лизье, отправился в Рим хорошо подготовленным, а несколькими неделями позже на церковном совете в Бонневиле герцог повысил Ланфранка и сделал его аббатом монастыря Святого Этьена, который был построен в Каене в качестве его свадебной епитимьи.
Глава 3
В Риме Гилберт предстал перед конклавом кардиналов. Обсуждение продолжалось несколько дней, но с самого начала было ясно, что клятвопреступление, совершенное Гарольдом, сыном Годвина, сильно перевешивало чашу весов не в его пользу. Было учтено и то, что реликвии обладали особой святостью. Кардиналы долго спорили по поводу письма Гарольда. Когда Рауль услышал обо всём происходящем, он язвительно заметил:
— Вильгельм очень примерный сын святой церкви, и тем временем, как саксы закатывают весёлые пиры, норманны строят монастыри. Интересно, это повлияет на решение папы?
— Рауль! — воскликнул Гилберт де Офей, он был абсолютно шокирован подобным заявлением.
Рауль безразлично пожал плечами:
— Мне уже всё надоело. Это всё чистой воды подкуп и хитрость, а в моих ушах днём и ночью раздаётся стук молотков с верфей.
— Глупости! — улыбаясь, сказал Гилберт. — Здесь в Руане ты ничего не можешь слышать.
— Мне кажется, могу, — ответил Рауль. — В моей голове, в моём мозгу. О, пусть будет как будет! Меня захватила вся эта суматоха, и мне надо пройти этот путь до конца.
Наконец с большой помпезностью архиепископ вернулся в Нормандию в сопровождении папского легата. Герцог с непритворным почтением принял этого высокопоставленного священника. Легат благословил Вильгельма, передал в его сильные руки священный стяг. Ткань, вышитая золотыми нитками и украшенная драгоценными камнями, тяжёлыми складками ниспадала с древка. Ральф де Тени взял стяг из рук герцога и застыл с ним на то время, пока легат доставал из шкатулки перстень с волосом святого Петра. Опустившись на колено, Вильгельм вытянул руку. Кольцо оказалось на пальце, легат произнёс слова благословения.
Скоро всем стало известно, что герцог в случае победы станет править Англией как феодальным поместьем римской католической церкви и будет ежегодно платить ей дань.
— Есть ли в этом мире хоть кто-нибудь неподкупный?! — воскликнул Рауль де Харкорт.
Не успел легат отправиться в обратный путь, как в небе стали наблюдать странное явление. В течение нескольких ночей можно было наблюдать комету, она появилась восемнадцатого апреля с запада и стала медленно двигаться на юг, чем потрясла всех видящих её. Люди говорили, будто это знамение, но, предвещало ли оно хорошее или плохое, никто с уверенностью сказать не мог, и потому каждый в Нормандии высказывал своё мнение на эту тему.
