Створка немедленно распахнулась, и Ирена, увидев стоявшего под окном Зенека, ахнула:
— Ты?..
— Я, я… — поспешно заверил её Зенек и первым делом спросил: — Ты одна?
— Одна… Да что же это я… — спохватилась Ирена. — Заходи!
Потом, стоя на крыльце и радостно целуя поручика, девушка всё время повторяла:
— Ты не уехал… Ты вернулся… А я боялась…
— Это я боялся, — Зенек мягко отстранил девушку. — Я-то в лесу отсиделся, а тебя арестовать могли…
— Могли, — согласилась Ирена. — Но чего-то не стали. Правда, я им сказала, что ты просто мой квартирант, может, поэтому…
— Наверное, — кивнул Зенек и поинтересовался: — Ты как, сегодня никого не ждёшь?
— Ой, да уже ж пришли, — всплеснула руками девушка.
— Ты ж говорила, что одна… — обескураженно начал Зенек, но Ирена, прервав его, пояснила:
— Так он же не в доме, он в сарае.
— Кто он? — насторожился Зенек. — Почему в сарае?
— Так это ж тот парень, из Подгайчиков, что письмо привозил.
— Из Подгайчиков? — недоумённо переспросил Зенек. — Он-то откуда взялся?.. И почему в сарае?
— Так он из тюрьмы сбежал, а там, говорят, всех побили…
— А сам он что говорит? — рассердился Зенек.
— Да он всё про какой-то чемодан толкует, — Ирена пожала плечами. — Вроде ты про него спрашивал…
— Чемодан? Ах, сакрамента! — неожиданно зло выругался Зенек. — Он что, у него?
— Ну да, — спокойно подтвердила Ирена. — А что там?
— Сам хочу знать, — фыркнул Зенек и уточнил: — Говоришь, он у тебя тут в сарае прячется?
— Ну да… Вечером, как стемнело, пришёл…
— Ладно, — Зенек, всё время державший Ирену за плечи, отпустил девушку и сошёл с крыльца. — Пошли, глянем на того гайдамаку…
Ирена провела Зенека на задний двор, отворила двери сарая и окликнула в темноту:
— Эй, ты здесь?..
В глубине сарая послышалась возня и сонный голос отозвался:
— Це вы, пани?..
— Я, я, — ответила Ирена и позвала: — Идите сюда.
Возня усилилась, стукнуло упавшее полено, и к двери вышел заспаный Дмитро, который, увидев стоявшего на пороге Зенека, буквально остолбенел:
— Пан поручник, вы?..
— Как видишь, — зло сказал Зенек. — Где саквояж?
— У клуни, в кутку закопанный… — пролепетал Дмитро и как-то совсем по-детски всхлипнул…
* * *
Когда уже под утро Зенек вернулся от Ирены Ковальской, его радостно встретили майор с Остапом, однако Вепш, сразу заметив, что поручик несколько не в себе, спросил:
— Всё в порядке?
— Более чем! — резко ответил Зенек и с нескрываемой злостью посмотрел на Остапа.
Майор, поняв, что у Зенека есть какая-то новость, приказал:
— Выкладывай, что там?
— А то, — Зенек так и кипел от возмущения, — что его братец сбежал из криминалу, сейчас прячется в сарае у Ковальской, а главное, жёлтый саквояж у него!
— Что? — майор зло посмотрел на Остапа. — А ты что говорил?..
— Пан майор! — от неожиданности Остап даже отступил на шаг. — Слово чести, Дмитро мне не казав ничого! Я сам щойно
[157]
узнал про це!..
— Всё. Закончили! — оборвал лишние пререкания майор. — Едем!
Хорошо отдохнувшие кони с ходу пошли рысью, но майор, слушая детальный рассказ Зенека о событиях этой ночи, всё равно крутил кнутом в воздухе, в то время как Остап, узнавши про спрятанный в клуне саквояж, замкнулся и всю дорогу молчал.
У околицы Подгайчиков Зенек с Остапом предусмотрительно спрятались за край бестарки, в то время как майор настороженно разглядывал крайние хаты и ведущую к ним дорогу. Большое село словно вымерло, а принимая во внимание артиллерийскую стрельбу, доносившуюся из-за леса, было ясно, что жители, опасаясь приближавшегося боя, попрятались кто куда.
Убедившись в этом, майор погнал упряжку дальше и натянул вожжи только на пустом Дмитровом подворье, где, казалось, куры и те куда-то исчезли. Однако такое положение, вероятно, больше всего устраивало майора, поскольку он, подогнав бестарку прямо к дверям клуни, спрыгнул на землю и поторопил спутников:
— Давай, хлопаки! Похоже, через час тут такое будет…
— Это точно, — вылезая из бестарки, согласился Зенек и прислушался. — Если я не ошибаюсь, это танки из пушек бьют.
Не отвечая, Вепш вслед за Остапом нырнул в полутьму клуни, и когда Зенек, который на всякий случай всё-таки ещё прислушивался к стрельбе, тоже вошёл туда, то увидел, как Остап, разрыв в самом углу землю, вытаскивает из ямы что-то завёрнутое в старое рядно.
Зенек кинулся туда, дрожащими пальцами рванул прелую тряпку и, увидев жёлто-кожаный бок, радостно выкрикнул:
— Он, пан майор!.. Он!
Пока Зенек торопилво обдирал остатки рядна, Остап потянул за узел ремешка, крепившего сломанный замок, и открыл створки. Секунду или две он остолбенело глядел на пачки денег, плотно уложенные внутри, а потом отшвырнув саквояж от себя, кинулся к майору и ухватил его за грудки.
— Так вот в чём дело!.. Офицерская честь?.. Доля завдання!..
[158]
А це все тильки звычайнисиньки гроши…
[159]
А-а-а!
— Тихо! — перехватив руки, трясшие его как грушу, майор ловким приёмом оторвал Остапа от себя. — Тихо, пан студент. Тихо! Я и сам вижу, за какое бумажное барахло нас с вами заставили рисковать жизнью.
— Хиба я знав, що так будет… — слова майора окончательно сбили Остапа с толку
— Зато брат твой знал, — скривился майор. — В криминале, пся крев, согласился сидеть, лишь бы деньги ему!
— Его не за гроши, а через те, що меня вступився, взяли! — горячо возразил Остап.
— Бросьте, пан студент, бросьте… — презрительно фыркнул Вепш, приводя одежду в порядок. — Мы все теперь хорошо знаем, как оно было…
— Оставьте, панове. Зачем время на лишние разговоры тратить? — Зенек, на удивление спокойно отнесясь к неожиданному появлению денег и к стычке майора с Остапом, сейчас ткнул носком «англика» валявшийся на земле саквояж. — С этим что делать будем?
— Как что? — майор укоризненно посмотрел на Зенека. — Забирайте и несите в бестарку.
— Да уж пора, — заметил Зенек, поднимая с земли саквояж. — Снаружи, по-моему, что-то неспокойно…
Пока они возились в клуне, в окрестностях села и впрямь что-то изменилось. Во всяком случае, стрельба и грохот боя теперь звучали гораздо ближе. Какое-то время все трое прислушивались, определяя степень опасности, а потом заторопились к бестарке.
