— Контакт!
— Есть контакт! — громко отозвался Зенек.
— От винта! — теперь уже повелительно крикнул Боцян и изо всех сил крутанул лопасть.
Мотор пару раз фыркнул, пропеллер поначалу как-то неуверенно дёрнулся и почти сразу опять косо замер. Боцян сердито чертыхнулся и несколько раз вручную прокрутил винт. За этим последовал новый рывок, такое же, как и раньше, фырканье мотора, потом обнадёживающе прерывистые хлопки, и, наконец, лопасти слились в один неразличимо гудящий круг.
Теперь мотор заработал ровно, и только крыло самолёта как бы нетерпеливо вздрагивало, словно РВД-8 сам торопился взлететь. Вепш, стоя у кабины, ожидал, пока Зенек закончит прогрев, и настороженно оглядывался, но вокруг было спокойно. Наконец пилот решил, что можно взлетать, обернулся к панне Ирене, сидевшей во второй кабине, ободряюще кивнул ей и потом, свесившись набок, коснулся рукой плеча стоявшего рядом Вепша.
— Ну что, пан майор, я передаю: «Скшипка грае»?
[163]
— Так, пан поручник.
Вепш крепко пожал руку Зенека и резко отступил в сторону. Мотор «эрвудзяка» зарычал, самолёт медленно сдвинулся с места и покатился по тёмному полю, всё увеличивая скорость. Ещё через минуту, после того как исчезли багровые всплески из выхлопных труб, тень взлетающей машины, прорисовавшись на светлеющем горизонте, словно растворилась в ночном мраке, оставив после себя лишь всё слабеющий гул…
* * *
В ту же ночь пробраться на Черчице Остап не сумел. Помешали забитая войсками магистраль, патрули чуть ли не на каждом перекрёстке, разрушенные жестокой дневной бомбёжкой здания и ещё продолжавшиеся во многих местах пожары. Остапу пришлось петлять задворками, выжидать удобный момент, а то и вовсе, оставляя недоступный центр города в стороне, пробираться далеко в обход путаными улочками предместий.
Зато за все свои мыканья Остап был вознаграждён сполна. Оказалось, что на явке в Черчице к моменту его появления находился не только последнее время пребывавший тут постоянно Змий, но и заявившийся прямо из леса, на какой-то час раньше Остапа, вместе со всей своёй боёвкой, Смерека.
Увидев входящего в комнату нивесть откуда взявшегося Остапа, сидевшие за столом Змий и Смерека сначала удивились, потом обрадовались, но вместо расспросов немедленно усадили парня рядом с собой и первым делом налили ему полстакана первака.
По тому, как его приняли, Остап сообразил, что теперь, после Львова, он на особом счету и, хлопнув предложенную выпивку, не чинясь принялся с аппетитом закусывать. Особых разносолов на столе не было, из чего Остап заключил, что, несмотря на наличие самогона, здесь не пьянка, а деловой разговор.
Видимо, так и было на самом деле, потому что едва Остап прожевал кусок домашней колбасы, Змий, не спускавший с парня глаз, с улыбкой приказал:
— Ну, рассказывай, как там, во Львове?
— А что во Львове? — Остап не удержался и подцепил вилкой пару колечек лука, лежавших в салятерке
[164]
с селёдкой. — Мы блокировали основную магистраль и почти на сутки задержали в городе целый танковый корпус.
— Ого!.. — Смерека одобрительно покачал головой и уважительно посмотрел на Остапа. — А дальше как?
— Дальше?.. — Остап положил вилку. — Дальше Советы поставили танк на перекрёстке и начали чердаки прочёсывать.
— А ты сам-то как ушёл? — поинтересовался Змий.
— Пришлось с крыши на крышу сигать, — Остап вздохнул. — Вот только побился сильно, идти совсем не мог.
— А дальше что было? — теперь Змий уже без улыбки смотрел на Остапа.
— Дальше вынесли меня на хутор и по цепочке сюда.
— Сюда?.. А почему ты один? Где связник? — насторожился Змий.
— Мы сначала на русские танки нарвались, а потом под бомбёжку попали, я под кустом до тямы
[165]
пришёл…
— И что, пешедралом сюда? — удивился Смерека.
— Нет, дальше меня пан майор подобрал… — Остап замолк, вспоминая, как всё было, и покачал головой. — Откуда он только взялся…
— Какой майор? — Змий и Смерека переглянулись.
— Тот самый, — подтвердил Остап.
— Везёт тебе, друже Левко, — ухмыльнулся Змий. — А с какого такого дива он о тебе заботиться начал?
— А он, друже Змий, — Остап перестал жевать и, в свою очередь, в упор посмотрел на Змия. — С вами хочет встретиться.
— С нами? — искренне удивился Змий и уточнил: — А что, этот пан майор сейчас здесь, в городе?
— Не знаю, — покачал головой Остап. — Мы сначала в Подгайчики ездили, а уже потом сюда.
— А в Подгайчики-то вас чего понесло? — спросил Смерека и недоумённо посмотрел на Остапа.
— Тут, значит, такое дело… — Остап немного помялся. — Брат мой Дмитро из тюрьмы, как её разбомбили, втик и с того переляку сознался, что той жёлтый чемайдан, который тогда искали, таки у него. Дмитро его в клуне сховав и не казав никому, даже мени.
— Вот так номер… — от удивления Змий даже присвистнул. — А ты сам видел, что в том чемодане?
— Видел, — Остап кивнул. — Гроши. Богато…
— Так… Гроши, значит…
Змий задумался и довольно долго молчал, а потом принялся рассуждать вслух:
— Выходит, пан майор всё ещё здесь. Больше того, жёлтый саквояж, который нас просили найти, тоже у них… А если там не только гроши, а? Опять же майор хочет встретиться… Ладно, встретимся. Только этот саквояж он отдаст нам… — и, как бы подтверждая окончательность решения, Змий стукнул по столу кулаком…
* * *
Соломинка ткнулась в нос Зяме, он чихнул, открыл глаза и недоумённо уставился на неизвестно откуда взявшуюся деревянную стену сарая. Потом повернул голову, увидел наваленную рядом груду соломы, из-за которой доносился храп одного из спутников, и в его памяти всплыло всё, произошедшее накануне.
Случилось так, что во время очередной жесточайшей дневной бомбёжки он оказался на восточной окраине города. Войск на идущем по центру стратегическом шоссе почему-то не было, но немцы всё равно бомбили город, отчего один за другим загорались домишки предместья, и с пойменного луга, где спасались горожане, сначала поодиночке, а потом толпой побежали люди.
Кто-то из них, заметив испуганно жмущегося под стеной милиционера, крикнул:
— Чего торчишь тут?.. Германцы входят в город!
По зрелом размышлении под такую бомбёжку никакие бы немцы не полезли, но перепуганная толпа подхватила Зяму, и он, сам того не заметив, оказался на опушке ближнего леса. Здесь Зяма попробовал сообразить, что к чему, но по шоссе уже густо шли беженцы, волоча на себе немудрящий скарб, и это решило дело.
