Низкорослое, горбатое, с уродливыми, в струпьях лицами, похожими как две капли воды, оно обыденно, будничным взором глянуло на полубрата всеми четырьмя глазами. Между делом, Пес успел отметить, что надо бы, по-хорошему, как следует заковать этот кошмар, а то и вовсе замуровать исковерканное чудовище.
– Я – Бодуэн, – одна из голов, приветливо кивнув, указала на вторую, нагло изучавшую нежданного посетителя. – А это Гийом. Вас как зовут, уважаемый?
– Э-э, Гектор, – прусс перестал барабанить в дверь и немного успокоился.
– Подойди поближе, Гектор. Ты ведь пришел поговорить, я так понимаю?
– Да он обделался! – резкий выкрик Гийома, брызжущего слюной, едва не оглушил полубрата. – Дрожит, как торгаш перед голодными бродягами. Пошел вон отсюда, жалкий уродец.
– Простите плохие манеры моего брата, – Бодуэн виновато улыбнулся. – Вас прислал герцог? По какому поводу?
– Заем. Я представляю Тевтонский орден, – все еще не отваживаясь подойти, Пес старался не смотреть на «чудище». – Нам нужны деньги на содержание наемной армии – война может возобновиться в любой момент. Да еще надо выкупить пленных.
– Пожуй горох, скотина! Пинка тебе под зад, а не деньги!
– Я склонен полагать, что даже все золото на свете не способно спасти ваш орден. И не только ваш. И не только орден. Я глубоко убежден, что человечество обречено.
– Твой мир прогнил до самых потрохов!
– Вам что, тоже известно про судьбу ордена?
– Мне известно про судьбу людей всех вместе взятых. Они ходят по тонкому льду, и рано или поздно он проломится.
– И ты тоже подохнешь, грязный свин!
– Не совсем понимаю, о чем вы, – Пес прокашлялся и подозрительно покосился на Гийома. – Вы тоже из тех религиозных фанатиков, которые, стоит волку утащить ребенка, кричат, что это проделки оборотней и грядет конец света?
– Нет. Я вообще далек от религии, – опираясь на трость из слоновой кости «чудище» с некоторым трудом поднялось с кушетки. – Почему, думаешь, мы в этой темнице?
– Если б не дорогая обстановка, то я заподозрил бы, что вас… как бы помягче выразиться… необычных созданий, решили упечь куда подальше.
– Заткнись, сатанинское отродье! – похоже, кроме как грубыми воплями, ничем другим Гийом выражаться не умел. – Мы сами так захотели.
– Мой брат прав. Это не людей берегут от нас, а мы от них прячемся. Человек – вот самое страшное существо, и вот кого надо бояться.
– Почему вы так считаете?
– Когда мы родились, за спиной повитухи стоял один священник, – Бодуэн нервно дернул головой. – Собственная мать пожелала нас умертвить, но отец Диего воспрепятствовал. Он забрал меня и Гийома к себе.
– Будь проклят его прах!
– Так вот, Диего таскал нас по деревням, выдавая за исчадие ада и собирая милостыню, которую тут же пропивал или проигрывал.
– Поэтому вы не любите религию? – первоначальное чувство брезгливости уступило место сожалению в душе Гектора. – Ведь бывают разные священники.
– Не спорю, но дело совсем в другом. Однажды в придорожном трактире его убила какая-то пьянь. Мы остались одни. Ты представляешь, как это?
– Куда ему, соломенной башке, – Гийом лихорадочно сплюнул. – Она ж у него одна.
– С Диего мы не боялись. А когда его не стало, узнали, что такое страх, – скрюченная рука Бодуэн крепче сжала набалдашник трости. – Трактирщик сжалился и оставил нас у себя чистить корыта и убирать за скотом. У него был сын – Бруно. Каждую ночь Бруно приходил к нам в стойло, где мы жили, и оставлял в яслях нож. Он говорил, что назавтра нас убьет.
– Но эта тварь сдохла раньше!
– Мы не спали по ночам, глядя на нож и трясясь от страха, будто в любой момент он самостоятельно перережет нам горло. Пять лет мы не брали ножей в руки, обходили их стороной. Нож стал нашим наваждением, нашим кошмаром. Обливал нас липким холодным потом и бросал на землю в приступах паники. Страх стал второй кожей.
– Очень печальная история, Бодуэн.
– И вот как-то Бруно, напившись до беспамятства, зашел в наше жилище с тем самым ножом. С кривой ухмылкой на лице он приближался к нам. Гийом потерял сознание от ужаса, у меня от напряжения из ушей потекла кровь.
– Но злобный ублюдок споткнулся!
– О да, – Бодуэн воспрял духом. – Бруно запнулся о плуг и рухнул на свой проклятый нож. Прямо сердцем. В ту ночь я понял одну очень важную вещь – не ножей надо бояться. Не баллист, не пушек, не стрел, не петли. Самая большая опасность исходит от человека.
– А как насчет несчастных случаев? – Пес несказанно удивился проницательности двухголового существа. – Если камень упадет сверху или утонешь в болотах?
– Сам виноват! – Гийом уже перешел на визг. – Незачем там таскаться!
– Человек представляет опасность не только для окружающих, но и для себя самого. Вскоре после смерти Бруно мимо таверны проезжал Жан Бесстрашный, граф Фландрии и герцог Бургундии. Он выкупил нас у трактирщика. По пути мы разговорились.
– Честь и хвала герцогу!
– Ему понравились наши суждения. С тех пор он начал с нами советоваться. Только мы попросили спрятать нас подальше от людей – так и не удалось отделаться от ужаса смерти. Но за время, проведенное здесь, пришло понимание нескольких непреложных истин.
– Не сомневаюсь, Бодуэн. Одна голова хорошо, а две лучше!
– Нам удалось установить, что существуют люди, которым подвластно сражаться безо всякого оружия, – мудрый прорицатель поднял палец правой руки. – Не за горами дни, когда они выйдут на окончательную битву.
– Вот тогда все живое сгинет в огне!
– Именно это я имел в виду, говоря о скором конце человечества. Такие люди спокойно живут среди себе подобных. Даже ты, Гектор, мог бы оказаться одним из них, почем знать. Но все-таки вряд ли, ибо я чувствую в тебе такой же сильный страх, какой до сих пор владеет нами.
– Чего же я боюсь, по-вашему? – Псу захотелось немедленно покинуть подземелье, он расстроился, что проницательность братьев попала в точку.
– Ты боишься потерять человека очень близкого тебе. Нескольких ты уже потерял, оттого что боялся. Отбрось страх. Он как зараза разрушает тебя изнутри. В борьбе за других ты не обрел ничего, кроме горя и страданий.
– Ты трус! – от протяжного вопля Гийома, колыхнувшего огоньки в лампадах, у прусса слетел гугель. – Еще хуже, чем мы!
– И что же мне делать?
– Отойди в сторону, – Бодуэн повел рукой. – Если хочешь стать полностью неуязвимым, то должен избавиться от всего, что связывает тебя с людьми. Они, как камень на шее, тянут на дно. Укройся от мира, как мы, и тогда, возможно, познаешь радость. Радость каждого нового дня, а не ужас от мысли о потере.
