– Клянусь шкурой Галифакса! Такого мороза я не припомню, даже когда дрейфовал на льдине в Северном море у берегов скоттов! – Пес не поверил ушам и захлопал в ладоши как ребенок, когда на пороге харчевни появился его старый друг. – Накапайте мне спирту в эль, скверный Галифакс – я продрог до нитки.
– Джаспер, дери тебя тысяча чертей! Старый пройдоха, каким ветром сюда занесло вольного стрелка?
– Милостивый Боже, кого я вижу? – англичанин, отпихнув кряжистого гнома, наперерез бросился к товарищу. – Не сидится тебе в Пруссии. Судьба болтает по всем околоткам империи. Чего ты укутался, как старуха из ирландских сказок, разорви ее мой верный Галифакс?
– Вчера немного дал маху, отхожу. Мы с мальчишкой оказались в плачевном положении, а я слышу звон монет в твоем кошельке. Не оставь ближних в беде, Галифакс никогда не был скупердяем.
– Господин Уортингтон! – к стрелку радостно подбежал Матиас и преклонился перед лучником. – Спасите нас – вон тот детина хотел отлупить господина Гектора.
– Не клеветал забулдыга, – «детина» бухнул кулаками друг об друга. – Придется рыть две могилы. А может, и три, если этот старый барбос еще раз меня толкнет.
– Твой язык, сдается мне и Галифаксу, проиграет в длине моему кинжалу, – молниеносным движением Джаспер поднес к кадыку могучего постояльца превосходно заточенный нож из дамасской стали. – Не советую проверять.
– Я еще доберусь до вас, грязные свиньи. Живите пока.
– Ну-ка, трактирщик, я угощаю друзей, тащи что-нибудь пожрать, мы с Галифаксом подыхаем с голоду!
– А теперь рассказывай, почему ты не в старушке-Англии?
Вскоре на столе друзей стояла богатая закуска, от пива Пес предусмотрительно отказался.
– Был я там, Гектор. Но лучше бы не ездил, плачет Галифакс.
– Что случилось, Джаспер?
– Нету больше моей деревни. Пепелище одно. Никто ни сном ни духом, что там стряслось, даже Галифаксу неизвестно. Тесть с тещей жили недалеко по соседству, но, оказывается, давно умерли. Думал, может, мои ушли куда. Объездил все окрестности, Галифакс не даст соврать. Ничего.
– Действительно странно. И что дальше?
– Я же ничего другого не умею, – с аппетитом налегая на кроличью руладу с морковной начинкой, Уортингтон глазами указал на колчан, который мальчик как раз относил трактирщику. – Собираю новую команду, Галифакс в помощь. Слышал, тут недалеко в Оснабрюкке отряд моих земляков остался без капитана – лавиной в Альпах снесло, сжалься над ним Галифакс. Предложу им пойти под мое командование.
– Послушай, Джаспер, – единственным блюдом, что Пес смог заставить себя попробовать, явился свежий бульон из мозговых костей. – Хватит тебе по земле таскаться. Поехали со мной – ордену всегда нужны толковые наемники. У нас таких метких стрелков нет. Обучишь, расскажешь – больше заработаешь. Будешь при кормушке, а по старости можешь не воевать даже.
– Как же можно без войны жить, ха-ха, не смеши Галифакса? Не могу я на одном месте сидеть, понимаешь? Так и буду колесить, пока не сдохну, вот Галифакс обрадуется. Только на битве, а не с кашей в бороде.
– Обожди, не спеши с ответом. Был я давеча с визитом у герцога Бургундского Иоанна, кого прозвали Бесстрашным…
В мельчайших подробностях Гектор поведал осведомленному касательно Бэзила и крестов англичанину продолжение своей истории. Особенно тщательно он остановился на двухголовом. Со слов того получалось, что человеку свойственно бояться, и до тех пор, пока страх не будет преодолен, потери будут продолжаться. Вдобавок Пес привел пример прокаженного Циклопа: помощник инквизиторов тоже был рабом своего страха. Если бы он вовремя его не преодолел, то могилой прусса сделалась бы утроба какого-нибудь обезображенного бедолаги, а сам Циклоп никогда бы больше не стал человеком.
Тяжелое наказание в виде горьких утрат налагается на того, кто однажды впустил в себя противный страх, который с течением времени только усугубляется и в дальнейшем полностью парализует разум и чувства. Вот что произошло с Гийомом и Бодуэном и происходило с пруссом и стрелком. То, чем дорожишь больше всего на свете, ускользнет из твоих рук как песок, если вовремя не одуматься.
Джаспер не хотел идти домой, потому что ему страшно возвращаться. Каяться теперь не перед кем. Прусс, испытывая жгучее желание встретиться с дядей и помочь ему, сам же его и погубил. Орден тоже скоро рухнет, идеальная государственная машина не справилась с тем, за что боролась, потому как опасалась растерять все могущество. Так и вышло.
На добрые минут десять погрузившись в напряженные раздумья, Джаспер наконец спросил: ну и что же делать в таком случае? Пес почесал голову. По-настоящему свободен лишь тот, кто ничего не имеет и ни к чему не привязан. Они с Уортингтоном как нельзя лучше подходят на роль одиночек, и особенно сейчас, когда уже все потеряли. А жена?
– Совсем ты мне зубы заговорил, даже Галифакс ничего не понял, – захмелевший капитан отмахнулся от полубрата. – Как же можно быть одному, но с семьей?
– Да так и можно! – сначала Пес сам толком не понимал, что бормочет, но сейчас мысли начали упорядочиваться. – Свободу надо искать не снаружи, а внутри. Можно и в семье быть свободным, разумеешь? Главное, понимать, что пока ты трясешься за родных, они будут болеть и страдать. Но как только предоставишь их собственной судьбе, все встанет на место.
– Но я так и поступил, Галифакс свидетель!
– Нет, Джаспер, ты бросил жену и детей на произвол судьбы, оставив их в неведении. Это совершенно другое. Их кошмары только усилились, ибо твой ужас смешался с отчаянием бедной семьи! Надо хранить взаимопонимание, тогда трудности не должны возникать.
– Ладно. Я поеду с тобой! Но только, чтобы посмотреть, как ты будешь заливать эту дурость своей жене, а-ха-ха, ты слышал, мой добрый Галифакс?
– Знаешь, я отказался от продолжения, – глубоко вздохнув, Гектор глядел сквозь друга. – Сам не знаю о чем думать. Подводя итог, вот что я понял – идти нужно одному, безо всякой боязни, ибо кроме жизни у человека отнять больше нечего, а смерть – еще не конец. Если боишься смерти – сгинешь со дня на день, боишься пожара – сгорит все, не хочешь потерять семью – останешься без нее. А моей Анне не надо ничего говорить, она и так все понимает.
– Ну а отказался-то почему?
Вьюга за стенами трактира постепенно замирала, утихал снегопад, в харчевне начали мелькать новые лица.
– Я взял из путешествия все, что мне надо. Голыми руками могу рубить дрова, побывал в будущем и прошлом, хоть раз, но все же увиделся с дядей. Достаточно. К тому же неизвестно, что эта сволочь мне предложит завтра. Возможно, убить тебя, а возможно, и фон Плауэна…
– Так и быть, договорились. Доедем вместе до Кёнигсберга, а дальше видно будет, веди нас Галифакс. Вроде распогодилось. Завтра засветло выезжаем.
Увидев письмо фламандского графа, адресованное гохмейстеру, привратник Фалькенбурга, что в Новой Марке, немедленно поднял решетку. Путники хотели сменить лошадей, а заодно справиться касательно положения дел. Фогт этого городка, престарелый рыцарь с бельмом на глазу, проникновенно, с выражением, словно бродячий мейстерзингер, долго пересказывал последние новости.
