– Да, а новый налог, чтоб расплатиться с поляком? – какая-то старая бабка больно ткнула прусса в ногу клюкой. – Ты, дубина, может, и не платишь, а я должна последний грош отдать, и так жить не на что. Раз такой умный, вот и заплати за меня. Хельга Шваффе из Вальдау, найдешь, меня там все знают. Чтоб завтра же привез, понял?
– Тише, бабушка. Если вы не будете платить налоги, то завтра над вами встанут те самые поляки. Что вы тогда скажете? Думаете, они не обстригут вас как овец?
– Ты хочешь сказать, что ничьей земли не бывает? – посох пророка вскинулся в сторону прусса. – Так вот что я скажу – бывает. Только она должна принадлежать тем, кто живет на ней, а не во дворцах. Все хотят жить в хоромах, но тогда пусть сами себе их и строят, верно?
– Да!
– Но они же платят вам за строительство деньги. И вы не рабы, в конце концов.
– Вот-вот, главное зло человечества – деньги. От них надо отказаться! У нас все есть – скот, руда, зерно. А если чего нет, так поменяем на те же шкуры или пиво, как было в древности. Слушайте, если вы согласны со мной, немедленно выбросьте свои деньги! Так мы сделаем первый шаг навстречу новой безоблачной эре.
Как завороженные, горожане поснимали с поясов кошельки и вытряхнули их содержимое прямо на площадь. Тут же мгновенно, словно угри на мелководье, под ногами людей расползлись полуголые обездоленные нищие, с жадностью подбирая монеты. Вдруг Джаспер, которого со вчерашнего вечера пересадили на коня, потому как у повозки на ухабе треснула ось, легонько подтолкнул Гектора, чтобы тот дал ему обзор.
С робкой надеждой Пес чуть-чуть отклонился. Лучник долго вглядывался в проповедника, жуя губами, и будто бы на секунду что-то всколыхнулось в его памяти, но, так и не признав Гуннара, стрелок махнул рукой и принялся разглядывать убогих калек под копытами лошади.
– Эта земля родилась свободной, таковой и должна остаться, – теперь посох пророка гордо взмыл в воздух. – Ноги несли меня по многим городам и весям, но нигде не встречал я такого места, где бы каждый клочок земли был настолько пропитан жаждой свободы! Могучая тяга к воле живет в Пруссии в каждой душе.
– Сущая истина, отец! – толпа забесновалась.
– Ни одно существо не в силах вырвать из наших сердец право быть свободными! И я говорю – встаньте, братья, за мной, как уже сделали это города в Кульмской земле, Померании и Помезании. Железной пятой мы растопчем любое господство! Как только будет второй знак, кулаки наши окрепнут еще больше, а дух станет доподлинно несокрушимым.
– Мы с тобой, пророк! – ревела толпа.
– Конец нашему холуйству и пьянству и разврату государей! – Гуннар напряженно вглядывался в каждого присутствующего. – Очень скоро мы создадим собственное государство, где матери будут рожать, а мужчины добывать пропитание. Так было всегда, и так будет с приходом новой эпохи, клянусь на могиле пророков!
– А ну слазь, уродец, – бабка норовила спихнуть Гектора с коня. – Дай кобылу, пойду замок брать. Ишь, зажрались – старуха, значит, подыхай, а они фазанов там уплетать. Если суждено мне сгинуть, в Вальдау дед мой остался неходячий. Себе возьми, смотри не перекармливай, пучит его, понял? Ну чего зыркаешь? Вон с моей кобылы!
Старушка, как и следовало ожидать, оказалась не единственной бунтаркой среди многочисленной толпы. Человек тридцать, преисполненных решимости в «истерзанных тиранией сердцах», на самом деле собрались выразить твердый протест ненавистным братьям Тевтонского ордена. Еще полчаса назад их все устраивало, по крайней мере внешне это выглядело именно так, но стоило бродячему проповеднику заронить семя сомнения, народ как будто подменили.
Однако пророк успокоил бунтарей, напомнив, что сначала нужно дождаться двух других знаков. Предвестия ниспосылаются как раз для того, чтобы укрепить дух людей и придать им сил. Но при этом Гуннар добавил, что очень скоро железная стена между простолюдинами и господами рухнет с невообразимым скрежетом, и долго ждать такого знаменательного события не придется.
Многие новоявленные повстанцы сердечно поблагодарили бывшего наемника, иначе они бы «не задумываясь, голыми руками разорвали зажравшихся рыцарей и аристократов», хорошо, что он их вовремя остановил и не допустил кровопролития.
После окончания проповеди Пес рукой указал Гуннару в сторону «Медного ворона», тот понимающе кивнул, а сам остался отвечать на бесконечные вопросы паствы. Наконец, четверо голодных и уставших путешественников, связанных, на первый взгляд, цепью случайных событий, переступили порог трактира.
С приходом Анны дела харчевни, несомненно, пошли в гору. От посетителей не было отбоя – иные стояли даже на улице, дожидаясь своей очереди. Жене Гектора удалось значительно повысить качество обслуживания и подаваемой еды, в покоях царили чистота и уют.
Купцы, ехавшие с востока, со стороны Литвы, старались останавливаться именно в этой гостинице. Конкуренты Бальтазара, день и ночь снедаемые черной завистью, не раз предлагали пруссу продать свой постоялый двор. Чтобы застраховаться от возможных «несчастных случаев», пришлось нанять круглосуточную охрану.
В связи с повышением спроса возникло решение расширить таверну. И когда Пес вошел в кабинет к Бальтазару, он застал того за обсуждением этого важного вопроса с одним из своих давних друзей – лёбенихтским ратманом.
– Третий этаж надстраивать нельзя, – ратман уже собирался уходить. – Стоишь на холме – здание скособочится. Вокруг тебя все занято: либо ищи гнездышко для второго «Вороненка» – Закхайм все равно расширяется, – либо рой подвал глубже и шире. Грунт здесь устойчивый. О, Гектор, мое почтение…
– И вам день добрый, господин Зеке, – слегка склонившись, полубрат протянул руку. – Все в делах, понимаю…
– Мой мальчик, что-то ты быстро вернулся. – Казалось, с появлением Анны и ее новых правил, Бальтазар немного похудел и даже посвежел. – Я еще не успел толком соскучиться, и тут ты появился. Прямо как вурдалак, что наскакивает сзади на несчастных пастушков.
– Слушай, друг. В общем, столько всего произошло. С чего бы начать… Я вернулся не один. Со мной Матиас, его сестра и Джаспер.
– Ха, в прошлый раз ты притащил одного. Теперь троих. Что будет завтра? Цыганский табор или толпа парижских нищих?
– Ты против?
– Да нет, конечно, руки всегда нужны. И лучше свои, чем чужие. А Джаспер откуда здесь?
– Беда-а… – Пес выглянул за дверь – у входа стояли Магда и лучник, который отрешенным взором разглядывал канделябр на стене. – Он сильно обгорел. Девчонка вызвалась за ним ухаживать. У нее тоже горе – дед умер. Одна осталась. Я его поселю у себя внизу…
– Брось глупости, – лицо толстяка приняло удрученный вид. – Поместим капитана в твоей бывшей комнате на чердаке. Надо же, напасть какая. Плохи с огнем шутки, пойду скажу Бергу, чтобы удвоил запасы воды…
Увидеть жену Гектору не удалось, потому что она отбыла в родные края с очередным визитом к объявившемуся кузену, а обратно ее ждали только к Обретению Святого Креста
[150]
. Представив Магду и стрелка хозяину трактира, Пес заметил, как Бальтазар невольно прикрыл рукой рот, чтобы не вскрикнуть от ужаса и жалости.
