– Анна, ты здесь? – Едва дождавшись рассвета, Пес, немного стесняясь, постучал в соседнюю дверь.
– Да, да. – Было ясно, что девушка давно уже не спала. – Это ты, Гектор? Входи.
– Э-э, я вот зашел узнать, как ты? Удобно ли здесь?
По благодарному взгляду Анны, сидевшей в изголовье кровати и закутавшейся в одеяло из овечьей шерсти, Пес предположил, что это, возможно, лучшее из всех мест, где ей приходилось бывать.
– Зачем ты спрашиваешь? Насколько я помню, мне ни разу в жизни не доводилось спать на чистой постели. Правда, воздух здесь не такой свежий, как у нас в… – бедняжка осеклась, и через секунду ее милое лицо залили слезы.
– Не нужно, Анна, все уже позади, – Гектор присел рядом и осторожно взял девушку за руку. – Надо постараться скорее забыть все, отпустить. Главное, что мы остались живы, а это самая ценная награда для наших близких.
– Ты так думаешь? – кулачками размазывая слезы, Анна с надеждой посмотрела на Пса.
– А как же, конечно, – тут прусс понял, что надо говорить быстро и решительно, чтобы не усугублять и без того напряженную обстановку. – У меня ведь тоже… хм… непростая судьба. Хочешь, расскажу?
Анна кивнула, и Гектор, поднявшись с кровати и прислонившись к стене, начал свой рассказ. Родился он двадцать восемь лет назад здесь, в Кёнигсберге, в семье зажиточных прусских дворян. Его родители, потомки древних прусских знатных правителей, владели внушительными наделами, на которых трудились крестьяне, ежемесячно снабжавшие семейство Бронте мясом, зерном и овощами. А отец продавал продовольствие либо перекупщикам, либо братьям. Так появлялись деньги, причем очень неплохие.
Пес помнил из детства, как его мать носила красивые янтарные, золотые или серебряные украшения. Они постоянно разъезжали в гости к друзьям и родственникам в Данциг, Торн, Магдебург, Кульм, Бранденбург. Семья Бронте жила дружно и счастливо, постоянно балуя своего шустрого и смышленого сынишку. Правда, здесь существовало одно «но» – Гектор о многом знал лишь из рассказов. Его родители скончались, когда ему было всего четыре года.
В результате чудовищного недоразумения семейная пара Бронте отошла в лучший мир. Как-то в одной из поездок отец Гектора сильно поранился, а мать, давно уже страдавшая от удушья, в том же путешествии почувствовала себя значительно хуже. Поэтому семье пришлось в спешном порядке развернуть повозки обратно домой.
Когда они добрались до альтштадтского госпиталя «К Святому Духу», у господина Бронте на ноге появились признаки антонова огня, а у матушки сухой кашель перемежался с громким легочным свистом. Заезжий арабский врач-путешественник, присутствовавший тогда в больнице, немедля рекомендовал наложить мужчине повязку с лекарственной мазью. Женщине полагалось, накрывшись плотным куском материи, вдыхать заваренный настой целебных трав.
Несмотря на уверенный тон бородатого врачевателя, его советы остались неуслышанными братом Дитрихом фон Коблецем, который в то время также находился в госпитале и поднял сумасбродного араба на смех. Обстоятельства сложились таким печальным образом, что главный эскулап в больнице был назначен на должность недавно и чету Бронте не знал.
Фон Коблец тоже не так давно прибыл сюда из Нижней Саксонии и, пропади он пропадом, в тот день зашел посмотреть, как ухаживают за больными. У брата было свое понимание о врачевании, и он постановил, что у мужа в ноге завелась плохая кровь, от которой надо избавиться. Рыцарь приказал врачу покрепче привязать отца мальчика и что было сил рубанул по голени мужчины своим тяжелым мечом.
А матери надлежало обрить голову, начертить на темени крест, подвесить вверх ногами и держать ее так до тех пор, пока не выйдет злобный дух, нахально поселившийся у нее в груди. В результате такого целительства супруг умер от потери крови, а его жена – от удушья. Это была еще одна причина, по которой Пес возненавидел тевтонов.
После смерти родителей опекунство над малышом Гектором, не имевшим ни братьев ни сестер, взял его дядька, живший сравнительно неподалеку – в Рагните, городе на границе с Литвой. Дела у дядюшки шли неважно, и в опеке над мальчиком он видел возможность заняться торговлей, что впоследствии и осуществил.
Когда мальчик достиг семилетнего возраста, дядя отправил его в магдебургскую семинарию учиться грамоте и счету, поскольку старому холостяку со временем нужно было кому-то передать дела. Став отроком, Пес начал вникать во все тонкости торгового дела. Он учился грамотно организовывать поставки, советовался, как приструнивать вечно жалующихся на высокие поборы крестьян, вникал во все тонкости торговли с купцами. Но самая главная наука заключалась в том, как накопить и приумножить капитал. Все шло своим чередом: Гектор изо всех сил старался помочь опекуну, но вначале этого года произошло весьма странное событие.
Прусс хорошо запомнил тот пасмурный вечер. Они с дядей сидели у очага в своем доме, расположенном между пивным двором Вернера и прядильней матушки Рохмер, и мирно беседовали о том, что сельдь стало сбывать все тяжелее, а соль, наоборот, упала в цене. Вдруг их беседу прервал тревожный стук дверного молотка. Казалось, что человек очень торопится, и, если его не впустят, он разнесет дверь в щепки. Дядюшка осторожно встал и тихой поступью направился ко входу.
Вскоре засов оказался у косяка, а задвижка с грохотом отлетела в сторону. В дом вошел странного вида господин: дождевая вода стекала с грубого шерстяного плаща прямо на порог, на лице и голове полностью отсутствовала какая-либо растительность, а глаза имели приметный миндалевидный разрез. Такой, обычно, имели заезжие с далекого Востока, коих Пес успел навидаться в жизни.
Пришлый господин и дядя разговаривали настолько тихо, что ему был слышен только их неразборчивый шепот. Гектор не подавал виду, что пытается разобрать, о чем они говорят. Вороша кочергой угли, он молча смотрел на верхнюю часть портала камина, где красовался семейный герб Бронте – встающее над морем лучистое солнце и свирепая собачья морда в нижней части.
Но все же Пес сел таким образом, чтобы краем глаза можно было видеть происходящее около двери. Вдруг гость резко дернулся и поглубже завернулся в плащ, но Гектору все-таки удалось разглядеть на щеке незнакомца небольшой шрам в виде креста. Он сразу вспомнил, что однажды, очень давно, видел нечто подобное у дядьки, только не на лице, а на лопатке. Дядя уклончиво ответил, что это родимое пятно, и с тех пор старался не раздеваться при племяннике.
Наконец разговор закончился, и неприятный человек, навестивший обитель Бронте, скрылся так же стремительно, как и пришел. Сколько Гектор ни расспрашивал дядюшку об этом странном визите, у того всегда была одна отговорка, мол, заходил старинный приятель, с которым он давно не виделся.
Постепенно эта история начала забываться, но однажды, когда поздним вечером Пес вернулся домой с полей, где присматривал за посевными работами, дядюшку он дома не обнаружил. Не появился опекун и на следующий день и через неделю. Все его вещи оставались на месте, сам же он как в воду канул.
