Схватив с земли палку, узник огрел привратника по голове так, что она с треском разлетелась на две части. За сломанной доской на брусчатку рухнул и оглушенный страж. Осмотревшись и не обнаружив никакой видимой угрозы, Пес быстрым движением стянул с распластавшегося сторожа ремень.
– Сейчас начнешь греметь и лязгать, – Бэзил торопился не меньше беглеца. – Вон тот ключ – черный, короткий, с одним отворотом.
– Да уж разберусь как-нибудь без твоих советов.
Лихорадочно подобрав нужный ключ и отперев калитку, Гектор, будто призрак, растворился в темноте.
Крест первый
Монах
– Ты не поверишь, дружище, чего я только не повидал, но такого еще точно не было, – Гектор допивал вторую плошку говяжьего бульона, заботливо сваренного другом его дяди. – Я сам не могу понять, как это произошло.
– Подожди, сынок, не спеши, – тучный, но очень подвижный мужчина с колючей щетиной снял с огня ароматные медовые лепешки. – Ты говоришь, что освободиться тебе помог какой-то дух. Как его звали? Бэзил? Твой дядюшка был страстный фантазер, а вот от тебя я ничего подобного раньше не слыхал. Странно это все.
Бальтазар Прустовский принадлежал к давнему купеческому польскому роду – известной семье Прустовских. Из четырехсот восьмидесяти тысяч жителей Пруссии сто сорок тысяч были поляками. В основном они, конечно, жили на приграничных территориях, но многие в силу разных причин оказались также и в глубине орденских земель. Как это водится, в семьях, занимающихся торговлей или содержанием различного рода заведений, дела передаются от отца к сыну. Так и Бальтазару постоялый двор «Медный ворон» достался в наследство.
– Да я и сам был крайне удивлен, когда у меня в голове зазвучал его голос. Со мной никого не было – ни одной души. Ну сам подумай, откуда бы я знал все эти тайные ходы? А если бы и знал, то разве сидел бы я там две недели? К утру меня хватятся, если стражник не оклемается раньше. Что начнется…
– Не переживай, Бронте, – Бальтазар почесал массивный подбородок. – Завтра же ярмарка. Никто не захочет отменять праздник, когда перед утренней мессой не досчитаются одного висельника. Тебе надо пока спрятаться здесь.
– Спасибо тебе, Бальтазар. Ты мой единственный друг, всю жизнь меня поддерживаешь, – вылизав, как собака, миску, Гектор запихнул в рот сразу два куска пшеничного хлеба и довольно крякнул.
– Караульного быстро найдут. Сейчас ночь на дворе, шерстить здесь не будут. С утра обшарят, не раньше. Несколько часов у тебя есть. Я дам сигнал, если что.
Заплетающимися ногами Пес поднялся на второй этаж к покоям постояльцев. Его излюбленную маленькую комнатку на чердаке Бальтазар никогда не сдавал, и Пес, не раздеваясь, устало плюхнулся на лежанку. По сравнению с гнилой соломой мешок, набитый гусиным пером, казался поистине царским ложем. Гектор с шумом выдохнул. В какие только передряги он ни попадал, но так близко к тому свету прусс еще не находился никогда. И этот странный голос исчез с того момента, как он переступил порог дома Бальтазара. Вспомнив еще раз про ярмарку, Пес искренне понадеялся, что дальше все будет хорошо.
– А с чего ты взял, Гектор, что все хорошо будет? – От неожиданности бывший висельник аж подпрыгнул. – Ты и вправду поверил, что я исчез? Ей-богу, как маленький. Я бы на твоем месте на это не рассчитывал.
– Послушай, даже не знаю, как назвать тебя, э-э, Бэзил. У тебя других дел нет, что ли? – Озираясь по сторонам, Пес присел на краешек лежанки. – Зачем ты ко мне привязался? По-хорошему прошу – исчезни, и так тошно.
– Мы, видимо, друг друга не так поняли – я тебя освободил, а ты мне что пообещал?
– Да плевать я хотел на свои обещания. Спасибо, что избавил меня от петли, ну и чего ты еще хочешь? Приходи завтра… потом приходи, а лучше вообще провались навсегда.
– Вот уж ты воистину дурак, Пес. Не ожидал я от тебя, хотя от такого отребья что угодно можно ожидать. Я же как лучше хотел. – Гектору показалось, что он услышал некоторое сожаление в голосе духа. – А правильно все-таки говорят, что люди сами себе намеренно создают трудности. Подписывай тогда – и до свидания, вот тут вычеркни, а вот тут подпиши.
Внезапно перед глазами Гектора прямо из воздуха появилась сначала одна пара рук – чистых, ухоженных, в белых кружевных рукавах, а затем и вторая – темно-красная, с длинными узловатыми когтистыми пальцами и черными вздутыми венами. Обе пары рук держали по книге: от той, что была в светлых дланях, исходило нежное сияние и тихая приятная музыка, а от другой пахло серой, и страницы были обожжены по краям. Пес заметил, что в обеих книгах, помимо кучи других, было написано и его имя.
– Что это такое, черт побери? – прусс шлепнул себя по щеке, чтобы проверить, не спит ли он.
– Это книги жизни и смерти. Из жизни ты себя вычеркиваешь, а в смерть записываешь. Все предельно просто, если откажешься, тебя разорвут пополам. Как же тебя делить будут? Другого не дано.
– Подожди, ты мне ничего не говорил про какие-то книги…
– Я все говорил – это ты не слушал, я тебе два раза объяснил условия нашего договора. Если откажешься подчиниться, твоя душа будет низвергнута в ад, а что там тебя ожидает, я думаю, ты догадываешься. Придется ответить за все свои прегрешения: алчность, пьянство, блуд, азартные игры и дальше по списку… – Пес поднял глаза, пытаясь сосчитать количество выпитых кружек, проигранных монет, обманутых им людей, и вздрогнул. – Останься ты болтаться в петле, там, в Чистилище, может, и извернулся бы как-нибудь, а тут, дружок, извольте проследовать в преисподнюю. С теми, кто нарушил условия, шутить не любят. Давай быстрей, не тяни, вычеркивай себя.
– Стойте! Стой, Бэзил, я не хочу в пекло, – Гектор в страхе отшатнулся от рук с книгами. – Обождите, я пока ничего не нарушал! Это была шутка такая. А вы мне сразу книжульки подсовывать, нет уж, дорогие мои. Договор в силе! Что надо делать? Убери свои талмуды, Бэзил, не дури. Я тебя внимательно слушаю…
– Вот этот разговор мне нравится больше, – дух заставил так же мгновенно исчезнуть реестры, как они появились. – Это будет твой первый крест. То есть первое задание. Если выполнишь – пойдем дальше, а если нет – извольте на прием к Асмодею.
– Какому Асмодею? Ничего такого в договоре не было, а тут откажешься – поджарят, не выполнишь – то же самое, – не скрывая отчаяния, Гектор обхватил руками голову. – Я бы не согласился никогда. Уж лучше и вправду подохнуть в петле…
– Хм, в тюрьме ты был совсем иного мнения. Ты был готов на все, лишь бы избежать казни. Пожалуйста, мне не трудно вызвать книги в последний раз. Условия ты знаешь, так что решай. В случае успеха сможешь от всего отказаться… конечно, если выживешь. – После этих слов с глубоким вздохом, проклиная все на свете, беглец от правосудия спрятал лицо в ладонях. – У тебя будет возможность отказаться три раза за всю нашу кампанию. Первый раз наступит после первого креста, всего их будет семь. Семь крестов – семь заданий.
