Вот что творилось в диковинной хижине странного коротышки, пока одна троица находилась внутри, а другая снаружи. Удивленно пожав плечами, недавние участники битвы под Танненбергом собрались было продолжить свое ночное путешествие, как ставший в одночасье здоровым викинг попросил уделить ему несколько минут их драгоценного внимания.
Второй рассказ был не менее захватывающим, чем первый. Пока друзья тащили Гуннара на себе, он не раз терял сознание. Но тогда скандинав просто впадал в забытье и ничего, кроме тьмы, не видел. В домике карлика он снова провалился в беспамятство за той лишь разницей, что тьма уже рассеялась. Ему привиделся какой-то человек в длинных белых одеждах, который, сидя на завалинке, грыз яблоко.
Незнакомец сказал, что если Гуннар не перестанет воевать, то умрет жалкой и позорной смертью и боги откажутся принимать его на вечном пиру. Напротив, викингу следовало нести мир и созидание на этой бренной земле. Правда, сначала нордическому воину следовало отречься от своих боевых убеждений, ответив три раза «Да!» на главные вопросы: «Готов ли ты оставить меч?», «Готов ли ты принести покаяние за всех тобой убитых» и, наконец, «Готов ли ты, если понадобится, отдать свою жизнь за вечный мир?»
Каждый ответ приносил Гуннару невыносимую боль, заставлявшую обычно терпеливого скандинава срываться на истошный крик. Как бы там ни было, викинг мужественно перенес все страдания. Довольный его покладистостью, неизвестный отшвырнул огрызок подальше и взамен согласился исцелить тяжелую рану.
Никакого карлика и синих жучков воспрявший духом датчанин припомнить не смог. Зато он торжественно объявил друзьям, что его чудодейственный избавитель указал ему, где неподалеку есть ручей, у которого постоянно пасутся пять диких коней. Чародей уже попросил скакунов домчать славных путников до места их назначения.
В завершение своей проникновенной речи Гуннар добавил, что дальше города с ними не поедет, потому что останется там постигать все недоступные ему ранее тайны бытия.
В недоумении глядя на друга, Тронд неподвижно простоял добрых десять минут. Это могло бы длиться и дольше, но в его раздумья вторгся Джаспер, и викинг, стряхнув с себя оцепенение, довел до сведения всех присутствующих, что отпустит Гуннара. Только при одном условии: если у ручья действительно дожидаются лошади, которые сами доставят их в Шветц.
Капитан стрелков предложил напоследок осмотреть дом Вицеля, вдруг там найдется что-нибудь стоящее. Но в хижине ничего более или менее путного не было, даже сухарей. Разве что стоявший у порога маленький жбанчик с водой помог беглецам хотя бы немного утолить жажду. В конце концов с помощью Галифакса можно было отправляться в недальнюю, если верить Гуннару, дорогу.
В Мариенбурге
Серебряный лунный свет, привычно просачиваясь сквозь листву и ветви, нехотя пропадал в мягкой лесной почве. За пятеркой припозднившихся путников с интересом наблюдали некоторые обитатели чащобы: три рыжих белки, два усталых дятла, одна наглая лисица и ее давний почитатель, вечно смурной и жующий поганки лось.
Сухие ветки и изнеженная трава, не привыкшая к людским сапогам, сердито шуршали под осторожной поступью ночных путешественников. Грибы и ягоды шепотом ругали непрошеных гостей. Могучие деревья сварливо качали верхушками, желая, чтобы чужаки поскорее исчезли из принадлежавшего только им, лесным обитателям, заповедного бора. Судя по недовольному ропоту ветра, незнакомцам здесь рады никогда не были.
Наконец показалась нарядная, блестящая лента прохладного ручья. Вода, в отличие от остальных своих соседей, с радостью напоила друзей и наполнила их фляги. Смочив губы странникам, ручей повел их за собой к открытой приветливой прогалинке, где облюбовал себе местечко. Здесь он вырыл уютную ямку, в которой и поселился с незапамятных времен.
Вместе с ним проживал его сын по имени пруд, который родился и вырос в этой ложбинке. Пруд, весь в отца, был жителем очень гостеприимным, поэтому в такой поздний час пригласил к себе пятерых друзей. Пять рослых, пегих, с белой грудью жеребцов, наклонив головы, о чем-то мирно беседовали с хозяином. Подмигнув знакомым Вицеля, отец-ручей пригласил их зайти к вечно молодому и бодрому сыну-пруду.
– Как считаешь, куда делся ряженый карлик? – Пес, не переставая удивляться тому, что кони сами пошли в нужную сторону, повернул голову к Матиасу, ехавшему по правую руку от него.
– Я думаю, господин Гектор, что в полу имелось отверстие, как крышка погреба, – парень оглянулся, но ни пруда, ни лесной лачуги давно не было видно. – А под сундуком у него я заметил колесики. Сдается мне, он не махал посохом, а отталкивался им от пола, чтобы подкатить куда надо.
– Он успел тебе что-нибудь рассказать?
– Да, господин. Вицель оказался очень разговорчивым человеком, а может, просто давно ни с кем не говорил. Он сказал, что служил у болгарского царя Ивана Шишмана придворным шутом. Но однажды провинился и его изгнали.
– Вот почему карлик был так необычно одет…
– Он слонялся по миру, пока не встретил одного человека, – кивнув на Гуннара, чья лошадь шла впереди, Матиас покосился на Пса. – Того, о ком говорил ваш раненый друг. Кудесник сказал Вицелю, что ему суждено быть отшельником до тех пор, пока он не сварит особый отвар.
– Какой еще отвар, разрази их Галифакс? – Уортингтон с любопытством слушал парнишку из Остеродского комтурства.
– Сначала он указал Вицелю на то место в прусской чаще. Там он и остановился, сколотил себе дом и принялся варить свое зелье.
– Ну и как? Сварил?
– Не совсем, господин. До завершения ему оставалось найти соль и львиный язык. Где он его найдет, ума не приложу. Хотя соль все же нашел…
– Выходит, маленький пройдоха одурманил тебя своими порошками, а сам и не думал помогать Гуннару? – ровным счетом ничего не понимая, Пес почесал подбородок. – А на деле просто удрал с нашей солью сквозь дыру в полу?
– Думаю, все было именно так. Но… – Матиас слегка замялся. – Ведь синих летучих жучков видели все? Да и господину Гуннару явно полегчало.
– Ерунда, помоги нам Галифакс, – капитан вольных стрелков отодвинул еловую ветку, что попалась на пути. – Помню, как-то меня случайно пьяным заперли в подвале, где хранилась известь. Так я увидел не только Галифакса, но и всех его друзей и даже свою покойную матушку. Она даже погрозила мне пальцем, дескать, в вине счастья нет…
– Вы что, совсем ничего не понимаете? – раздраженный тон Тронда заставил Гектора и лучника мгновенно замолчать, а Матиаса съежиться в клубок. – Этот уродец забрал у нас Гуннара! Он не поедет с нами дальше! Из-за проклятого карлы мы потеряли друга и отличного воина. Все, чему нас учили столько лет, теперь коту под хвост.
– Но, Тронд, Гуннар – жив, и он сделал свой выбор. Мы не имеем права его отговаривать. Захочет – вернется сам. Вдруг ему так будет лучше?
– Да ну вас к дьяволу… – разозлившийся викинг поравнялся с давним товарищем и вновь с жаром принялся того урезонивать.
