— Кирэн, можешь определить, откуда дым? Глазастый марсовый вновь забрался на мачту, на этот раз с капитанской подзорной трубой.
Только бы повезло, только бы повезло, только бы…
— Дым с другой стороны от вершины!
Да-а! Только там удобное место для добычи и спуска к берегу строевого леса! А вот бухта — единственная большая и надёжная — с этой стороны. Корабль идёт с запада, и заходящее солнце слепит наблюдателей, которых конечно же выставили… Что ж, теперь, богиня Удачи, не подведи! Их, разумеется, заметят, скорее всего, в нескольких милях от берега, но на корабле сейчас хорошо если треть команды, а скорее всего, трое-четверо дежурных — кто-то же должен лес валить? И вряд ли моряки с радостью променяют лесной воздух на затхлый осточертевший трюм. И богиня не подвела, более того, её подарок был щедрее некуда! Намертво закреплённый на четырёх разведённых якорях, со снятыми парусами и реями (об ином, чем привычный бегущий такелаж у «Морского охотника», Бут даже не догадался), незнакомый, но явно военный корабль выглядел как поданный на обед деликатес — только и просит, чтобы съели!
— Одиночное движение на палубе противника!
— Приготовить крючья!
— Кэп, на острове что-то странное с лесом… — попытался уже не в первый раз достучаться до сознания капитана штурман.
И был послан к долбаной морской селёдке! Лес-поле-хренотень… Какая, к подводному царю, разница, если тут такой приз! Повреждённый (видимо, с другого борта), правда, но починить-то его плотники могут что угодно. Ух, какая добыча!
— Крючья! Тяни!! На борт, волки!!!
— Ара-а-а-а-а!!!
…Последнее, что почувствовал капитан Бут, прозванный ещё в бытность матросом Громилой, прежде чем провалится в удушливое беспамятство, необычайно тонкий аромат незнакомых цветов.
46
Говорят, история движется по спирали. Похожие ситуации и события вынуждены повторяться через определённый промежуток времени, будто этакий экзамен на то, что мы вынесли из предыдущей ситуации. Учиться на прошлом — отличный способ двигаться вперёд… Но, господи, как это иногда мерзко! Мерзко и страшно! Можно каждый раз говорить себе: так нужно, у тебя нет выбора. Или что, ступив на путь и оступившись, ты обесценишь все свои достижения и достижения всех тех, кто тебе доверился…
— Демоны! Алессо, он движется! Куст! Он… он растёт! Алессо! Трави верёвку!!!
— Вижу.
Маленький саженец шипастого куста для периметров и оград буквально на глазах начал вытягиваться в высоту, отращивая новые листовые пластины и побеги. И слепо зашарил по земле вокруг, иначе и не сказать. Чем-то не очень быстрые движения его ветвей-плетей напоминали движения руки человека вместо выверенных программ-движений, проводимых по мановению руки Эль.
— Алессо!
— Рано.
Что я изучил досконально, так это предел скорости движения иномировой зелени, принесённой в этот мир эльфами. Человек или животное всегда двигаются намного быстрее, наверное, потому наша эльфийка никогда ничего не слышала об энтах или иных биомашинах для участия в боях или в работе. Если уж стукнет нужда, подъёмным краном могло поработать любое достаточно толстое и высокое дерево, а в других ситуациях остроухие полагались или на собственные мышцы, или на химию, или на знание слабостей физиологии противников и подобранного к ним «ключа» в виде антигенов или ещё какой гадости. Правда, даже не очень быстрые движения вроде махов листовой пластиной, когда их повторяет целая роща, могли создать ощутимый ветер, так что недооценивать подвижность фитоконструктов, включая ростовую, не стоило. Что, кстати, доказали и на матушке-Земле, придумав казнь при помощи ростков бамбука, над которыми распинали человека. Эта милая травка (а бамбук — трава) за считаные часы и без всякой эльфийской магии прорастала через тело казнимого насквозь… Так-так, это что сейчас было?
— Алессо!!! — Стерх сейчас напоминал дикого зверя: весь подобрался, как для прыжка, только вместо когтей в руках у него был трофейный капсульный карабин.
Щёлкнул металлически предохранитель.
— Пожалуй, и правда, пора.
Глядя, как методично и без метаний лёгшие на песок плети на глазах удлиняются в сторону навеса с пленником, я плавно потянул перекинутую через блоки верёвку… И — р-р-раз!
Ф-ф-ф-фших-х-х-п!
— А у капитана Бута и впрямь хорошие плотники, — в пространство произнёс я.
Мора Рокс рефлекторно передёрнул плечами, возвращая предохранитель в прежнюю позицию и провожая катящийся по желобу шар. Вернее, то, что глаза сначала всегда принимают за шар. Потому что только что отрубленная голова существа своего вида — это вовсе не то зрелище, которым может усладиться взор нормального человека. Да и не всякий ненормального в общем-то. А мастера по дереву с джонки контрабандиста и впрямь люди талантливые: и навес, и гильотина с «удалённым управлением», и жёлоб — всё это их работа. Не думаю, что мужики не догадались, что именно делают, но предпочли не догадаться, скажем так.
— Что-то не так… Алессо!
— Вижу.
А вот такого я не предполагал. Хотя и мог бы, наверное. Мозг не может умереть сразу даже без кислорода и глюкозы: клиническая смерть обычно длится четыре — четыре с половиной минуты без последствий для нервной системы. Я вдруг поймал себя на том, что рука с журналом экспериментов на доске-планшете у меня дрожит. Чёрт! Мне реально не по себе, хотя, казалось бы, видел смерти и поужаснее и в куда больших количествах: трупы с «Тюленя», убитые фосфорорганикой, например. Даже натянутая «отстранённость», выученная в Башне, даже почти четверть сотни лично убитых и расчленённых свиней и поросят не смогут подготовить к собственноручному убийству человека… такому. Никого не могут. Именно потому я и тянул за верёвку сам, хотя была сначала мысль отдать спусковой шнур Стерху. Нет уж. Мой выбор — моя ответственность, нечего прятаться за чужие спины и распространять вину на коллектив. Эль, например, я даже не пустил наблюдать за опытом. И остальных предупредил: обходить почти километровую в диаметре искусственную проплешину стороной.
Моё первое хладнокровное, просчитанное и подготовленное убийство. И что характерно, не последнее. Миры меняются — законы остаются: за эфемерное будущее нужно платить кровью сейчас. Или своей, или чужой. Чужой надо больше.
— Это… Надо что-то делать… Эй, Алессо! Ты с ума сошёл?!
— Нет никакой опасности.
Мои мысли и мои действия в такой момент существовали словно отдельно друг от друга — одной частью сознания, хладнокровно отметил я для себя этот факт. Но не раз обдуманные действия помогли в неожиданной нестандартной ситуации. Недавно полученные факты вытягивали из памяти почти забытые знания, включая случайно услышанные по телевизору и прочитанные в художественных книгах «данные». Осознание непоправимости действия — для убитого, для себя самого и для всех окружающих, нахлынувшее от наблюдаемого зрелища, оттянули остатки эмоций. Несколько минут мне было всё равно — жить, умереть, я был готов принять свою судьбу, но точно понимал, что именно надо делать. Пройти почти две сотни шагов. Подхватить скатившуюся по желобу голову, до которой почти дотянулась магическая растительность, изменившая направление роста после того, как лезвие устройства декатировало жертву эксперимента, и прогулочным шагом оторваться от ветвей. Была бы лиана вместо куста, могли бы быть проблемы, а так…
