Зато с запада Великое Холодное море обычно называют Великой рекой — движение вод в этой части довольно спокойное, не быстрое, но без водоворотов, льдов и туманов, чем издревле пользовались нарронарские негоцианты и авантюристы — ещё с эпохи городов-полисов. Великая Линия теряет свою ярость и напор, только пройдя половину мира — с севера на юг. Говорят, что южная граница льдов — не морская, что под невообразимой высоты стенами изо льда скрыта земля, с начала времён не видевшая солнца… Ну, о тех местах вообще много рассказывают небылиц, или морские волки загадочно молчат, пытаясь произвести впечатление в тавернах на гулящих девок. Потому что между льдами и океаном (запирая южные айсберги и льды, кстати) лежит огромный неприветливый, поросший сосняком архипелаг, названный, как и когда-то на Земле за первое впечатление описавшего его, Огненной Землёй. В глубь этого лабиринта из надводных и подводных скал, шхер и каналов если кто и заходил, то назад не возвращался точно (с другой стороны — откуда тогда слухи?).
Не в последнюю очередь негостеприимство этих мест связано с местным населением — аборигенные краснокожие племена, охотно использующие бронзу и камень наряду с дрянным железом, на любой контакт, кроме гастрономического, решительно не идут. Режутся друг с другом почём зря и режут и жрут чужаков, регулярно приплывающих сюда за китами и косатками: в тёплых водах около южного побережья Хикка морских млекопитающих уже пять сотен лет как выбили подчистую, включая морских коров, дельфинов и тюленей. Чужаки-нарронарцы, впрочем, отвечают им тем же: если рядом с удобным доступом замечают краснокожую деревню или становище, туземцам можно только посочувствовать.
Несколько групп островов ближе к экватору, где выращивают кофе и «морской» чай, фрукты, которых больше нигде нет, и добывают четыре пятых всех наркотиков, экспортируемых на Северный материк, также ранее были заселены людьми с отдающей красной медью кожей. О чём напоминает лишь немного отличный от людей королевства оттенок кожи новых местных жителей, о которых тоже рассказывают, что некоторые традиции истреблённых племён они сохранили.
Северные субтропические острова формально принадлежат короне Нарроны, но по факту засевшие там морские бандиты держат свои анклавы — то ли баронства, то ли олигархии, не стесняющиеся и собственный флаг поднять, и родословную вести. За века между китобоями, контрабандистами-одиночками и бандитами-производственниками сложились вполне определённые, запутанные и непонятные «внешникам» традиции, позволяющие этому пёстрому сообществу жить, по крайней мере внутри себя, более-менее мирно. Например, передвигаться по внутренним водам между архипелагами только в составе конвоя, который в свою очередь ходит от острова к острову по давно известному календарю урожаев. Ну а нет урожая мака или чая — стой себе на рейде, неудачник, и жди благословения всех богов. Благо жратвы и пива хватит — в кредит, разумеется: на материке найдётся кому спросить. Или плыви кормить акул — рыбки всё время голодны и недоедают, гы-гы!
Конвой движется с востока на запад с расчётом оказаться у самых западных земель перед сезоном дождей: устойчивые ветры будут толкать суда на север три недели подряд. Правда, шторма, бывает, налетают чаще, расшвыривая джонки на сотни, а иногда и тысячи километров абсолютно пустого моря. Пустого, за исключением крохотной точки почти у самого экватора, далеко в стороне от другой суши, что на запад, что на восток или на юг и север. Острова — древнего вулкана, носящего ныне название Арк…
— …Выгрузив что можно, «Волю» мы подожгли, шлюпки по скалам на руках тащили. Пушки ещё ночью отвезли на шлюпках и утопили в середине пролива — там глубоко, даже с аквалангом не достать. А дальше… Далеко от границы океана старались не отходить — краснокожие тоже не идиоты: на внешних островах только охотничьи партии следят за морем, иногда их лоханки по ночам выходят из проливов, пытаясь зажать слишком близко вставшего жиродобытчика или того, у кого уголь на пережог кончился и кто подвалил за деревом. Те деревни, что обычно грабят и разоряют, — из слабых родов, которых выжили на границу принять самую недостойную смерть. — Стерх прервался, отпивая свежего лианного сока из филигранного керамического бокала. Над бывшим лейтенантом уже «поработали» его сильно соскучившиеся жены, и теперь он, как сытый кот, жмурился на солнышко и на всю катушку наслаждался жизнью. — На самом деле местные просто лохи позорные, вши морские… Тьфу, привязалось! Сидят на своих островах, только и знают, что парусами крутить и свою спесь выказывать. Ничего такого эти краснокожие не придумали, что у нас на северном фронте Болотные князья не делали. Те же подляны, даже попримитивнее как-то. Правда, я не знаю, как наши цветочки себя вели, если бы до конца осени мы убраться оттуда не успели: если бы не пыльца и не идиотизм местного «кодекса чести» — «Не убив хотя бы одного — не возвращайся», нас бы накрыли. Итак, баб только треть довезли, пришлось краснокожими добирать! Ну, они к такому привычные, мы всё по их порядкам сделали: ночью на коче изгнанных подошли и в ножи всю деревеньку взяли, их мужики как раз попёрлись соседей проредить… На редкость милые люди. Так у нас стало два коча и их запасы на зиму, кроме мяса (за которым их охотники и рванули к соседям), и мы рискнули пойти на север на вёслах. Кстати, красные дамочки ничего так гребут… Ну а дальше вы сами знаете.
— Знаем… Но на кой чё… какого демона тебе втемяшилось «поприжать должника Бута»? Да ещё и на корабле, забитом товаром и людьми?! — встрял вперёд меня Плуг.
— А как бы мы, по-твоему, от конвоя отделались? Осень по всем приметам должна была быть мягкой, а, не попав в шторм, отвалить от ордера — это значит, что в следующий раз тебя примут сразу в суп! Или в гуляш. Мне там хвастался один… знаток, тьфу! А пройдя мимо места, где нужно отворачивать на Арк, назад никак не вернуться: господствующие ветры и течения… По крайней мере, на джонке не вернуться. Вот если бы…
— Вот если бы у тебя был «Тюлень», то имперцы вас, конечно, может, и не догнали бы, зато на Арке можно было бы ставить крест, — стараясь говорить спокойно, перебил я Мору Рокса. — Теперь есть шанс, что экипаж суперкрейсера перебьют «примитивные туземцы» — столько мяса перед зимой даже их может заставить помириться, временно. Если, конечно, они не смогут сняться с мели, раз ты сказал, что корпус был металлический.
— Бут клянётся, что это очень тонкий металл, наклёпанный на дерево, — для скорости и прочности так делают, только, как правило, ниже ватерлинии и обычно из меди, — для самых больших военных кораблей королевства. И это безумно дорого…
— Не отходи от темы: зачем вы вообще полезли обстреливать «должника»?
— Не по понятиям, он прямо на нас вышел, отпусти мы его — пошли бы слухи…
— И тут надо было выпендриться и показать свою пушкарскую удаль и преимущество имперских пушек, разумеется, — даже не спросил, а констатировал Марсо. — А потом корыто китоё… китоловов взял на абордаж «огромный имперский корабль с двумя рядами пушечных портов и дальнобойными на палубе». Допрос экипажа — и за «Волей» сорвалась погоня… Эх, Стерх, Стерх. Вы, конечно, молодцы — заманили его на скалы… за собой, может, даже повезёт и потерявшая суперкрейсер империя так и не узнает, что произошло, и отложит исследования «своего» моря на запад…
