– Все равно ты не прав! Вдруг им что-то другое снилось?
– То же самое, – твердо сказал Лион. – Это надо Инею,
понимаешь? Чтобы воспитывать боевой дух. Настоящих, закаленных бойцов. И такое
было во всяких героических сериалах, помнишь? Как парень приходит в армию,
вначале его избивают, а потом он со всеми начинает дружить.
– Мы не в армии, мы в колледже! А теперь у нас получится с
кем-нибудь подружиться? – с иронией спросил я. – Да от тебя шарахаться все
будут!
– Может быть, – согласился Лион. – Только иначе мы валялись
бы в госпитале, а не тот парень.
Наверное, он был прав. Ведь Лион помнил свои сны и
догадывался, как себя поведут другие мальчишки. Но вспоминать, как он одним
ударом уложил здорового парня, было неприятно.
– Где ты так драться научился? – спросил я.
– Во сне. – Лион хихикнул. – Они тоже так умеют, понимаешь?
Но еще не знают про это. Зато когда им один раз покажут приемы – сразу всему
научатся.
– Знаешь, – сказал я, – если ты будешь все время свои сны
вспоминать и вести себя как в них, то у тебя крыша поедет. Или ты на самом деле
станешь… настоящим и закаленным.
Лион наконец-то перестал вышагивать, покосился на меня.
– Тебе нравится таким быть? – спросил я. – Раз – и сломал
нос. Два – начал командовать. Давай тогда делай карьеру. Завоевывай Империю для
госпожи Сноу.
– Мне не нравится, – сказал Лион виновато. – У меня будто
щелкнуло что-то в голове… я вспомнил, как все будет… что нас изобьют, потом
оттащат в лазарет, потом этих ребят накажут, потом мы помиримся. И такое зло
взяло. Я не стану больше так делать.
– Лучше пошли найдем магазин, – примиряюще предложил я. –
Мне надо батарейку купить.
– Ага. – Лион кивнул и улыбнулся. – Давай.
Магазин мы нашли рядом с мечетью. В основном там продавались
книжки, коврики для молитвы, какая-то особая еда для верующих и мрачная глухая
одежда. Но был и отдел со всякой электронной мелочовкой и батарейками. Я
полистал электронный каталог, выбрал батарейку для дрелей и других
инструментов. И только тут сообразил, что денег-то у меня и нет.
– Мне мама дала утром, – догадался Лион. – На…
Я расплатился с продавцом и взял тяжелую, хотя и маленькую
металлическую таблетку.
– Любишь мастерить? – спросил продавец с улыбкой.
– Ага, – сказал я. – Сверлить дырки.
Мы вышли на улицу, нашли какой-то закоулок, где никого не
было и куда не выходили окна домов. Я расстегнул свой «пояс» и сжал в руке.
Бич ожил. «Пряжка» медленно утолщалась, превращаясь в
змеиную головку. Я попытался представить себе, как вставляю в бич батарейку, и
на боку открылась узкая щель. Туда я и запихнул таблетку батарейки.
По телу будто прошел озноб. Хвост бича взметнулся, коснулся
нейрошунта. Я начал слышать какие-то обрывки музыки, разговоры – не ушами, а
через шунт. Это оживший бич просматривал эфир, транслируя мне радиопередачи,
телефонные разговоры и еще какую-то ерунду.
– Ух ты, – восхищенно сказал Лион.
– Не надо! – прошипел я оружию. – Спи пока!
Бич немедленно выскользнул из шунта, стал плоским и замер. Я
начал застегиваться. И в этот момент проходящий мимо переулка прохожий
остановился и подозрительно посмотрел на меня:
– Ай-ай-ай, как не стыдно! Уже большой мальчик!
– Я пояс поправляю, мне штаны жмут! – выкрикнул я,
покраснев.
Прохожий подозрительно осмотрелся, но никаких безобразий не
нашел.
– Зачем вы его обижаете, – вступился Лион. – Он просто
застеснялся на улице штаны заправлять!
Объяснение сработало.
– Извини, молодой человек, – искренне сказал прохожий. – Не
хотел тебя обидеть, дорогой.
Лион подмигнул мне. Прошептал:
– Вот как хорошо, когда все вокруг вежливые…
Да, наверное, на Авалоне взрослый человек не стал бы
извиняться перед мальчишкой, даже если и накричал на него не по делу.
– Ничего, – сказал я. – Я не обижаюсь!
До самого вечера мы гуляли по Аграбаду. Сходили на площадь,
где вечером собирались казнить Тьена. Посреди площади стоял высокий деревянный
помост, задрапированный красной тканью. Людей пока было немного, и мы стали
было подбираться к помосту – вдруг можно под него спрятаться и, к примеру,
прорезать люк под Тьеном, когда его приведут. Но к нам подошел полицейский и
очень вежливо отчитал, сказав, что тут будут казнить преступника и детям на это
смотреть не стоит, и просто так шататься поблизости тоже нельзя, потому что это
правосудие, а не какое-нибудь там хип-хоп шоу…
Пришлось уйти.
Мы поболтали немного, гадая, как именно хотят казнить Тьена.
Лион считал, что его расстреляют, потому что виселицы на помосте нет и никто ее
делать не собирается. А я считал, что ему отрубят голову. Только все это уже
было пустое, потому что при виде площади сразу стало ясно: тут соберется тысяч
пятьдесят народу. Никакой бич не поможет нам спасти фага. И даже если ворвется
на площадь отважный промышленник Семецкий со своими девочками, все равно –
Тьена не спасти.
– Давай не будем смотреть? – предложил Лион. Он как-то скис
и начал нервничать. – Не хочу я это видеть!
Я задумался. В груди было холодно и противно, и смотреть на
казнь мне тоже ничуть не хотелось. Вспоминалось, как мы сидим в кораблике Тьена
за столом, ужинаем, а он рассказывает всякие фаговские байки, наверняка
придуманные, кто же станет настоящие секреты нам выдавать, но все равно
интересно и мы хохочем…
– Это будет нечестно, – сказал я. – Если мы не придем. Он же
тут совсем один. Тьен посмотрит на площадь, а там одни враги.
– Думаешь, он нас увидит? – с сомнением оглядываясь на
площадь, спросил Лион.
– Почувствует. Он же фаг.
Лион кивнул и стиснул зубы.
– Надо прийти, – повторил я.
До казни оставалось еще четыре часа. Мы снова бродили по
центру, тут было очень красиво, дома все были непохожи друг на друга, не то что
в жилых районах, в маленьких лавочках торговали всякими забавными вещами,
работали кафе, хотя в них и немного было посетителей. Но нам не хотелось ни
есть, ни пить, ни любоваться городом.
– А если под площадью есть канализационная сеть? – предлагал
Лион одну идею за другой. – Забраться, пройти под помост… нет, ерунда. Лучше
всего было бы угнать флаер…
Все это было глупо. И он это понимал, и я. Ничего мы не
могли сделать, кроме как прийти на площадь и смотреть на казнь.
