— По-моему, тебе надоело это смотреть, — закинул удочку Вик.
— Да нет, нормально, — ответил Гэри, который развалился в кресле и не отрываясь смотрел на экран. Его рука ритмично двигалась от пакетика с картофельными чипсами ко рту и обратно.
— Давай-ка посмотрим, что там по другим программам.
— Нет, па, не надо!
Невзирая на протесты Гэри, Вик пощелкал кнопками на пульте. Другие программы предлагали: документальный фильм о пастушьих собаках, повторный показ американского сериала про (вспомнил Вик) убийство проститутки, а также еще один фильм, в котором герой с героиней уже залегли в постель и энергично возились под одеялом. Вик тут же переключился на первый канал. Там девушка медленно расстегивала блузку, стоя перед зеркалом, а партнер пожирал ее похотливым взглядом. Это всего лишь вопрос времени, подумал Вик, прежде чем одержать победу сразу над всеми программами.
— Хватит смотреть эту ерунду, — сказал он и выключил телевизор.
— Ой, пап!
— Тебе все равно пора спать, — настаивал Вик. — Уже половина двенадцатого.
— Но ведь сегодня суббота, — заныл Гэри.
— Неважно. В твоем возрасте нужно много спать.
— Ты просто хочешь досмотреть это один, да? — хитро прищурился Гэри.
Вик ехидно засмеялся.
— Смотреть эту ерунду? Нет, я ложусь спать, и ты тоже.
Теперь Вику ничего не оставалось, кроме как пойти вместе с сыном наверх, хотя ему совсем не хотелось спать, а хотелось остаться одному, посмотреть телевизор и убедиться в падении нравов. Его раздражение закипело с новой силой, когда он вошел в спальню и увидел, что Марджори еще не спит. Хуже того, у нее было настроение поговорить. Пока Вик чистил зубы, она беседовала с ним через открытую дверь ванной: обсуждала план переустройства гостиной и покупку новых чехлов для мягкой мебели. А когда он вернулся в спальню и стал надевать пижаму, Марджори спросила, нравится ли ему ее новая ночная рубашка. Это было полупрозрачное нечто из кремового нейлона, с узенькими бретельками и глубоким треугольным вырезом, который предательски открывал бледную веснушчатую грудь Марджори. Два темных кружка вокруг плоских сосков просвечивали сквозь тонкую ткань, как два пятна. И было в ее внешнем виде еще что-то непривычное, но Вик никак не мог понять, что именно.
— Не слишком легкая для такой погоды? — спросил он.
— Но тебе нравится?
— Симпатичная.
— Я видела похожую в «Династии».
— Не говори мне про телевизор, — буркнул Вик.
— Почему? Что ты смотрел?
— Как всегда ерунду. — Вик нырнул под одеяло и погасил свой ночник. — Ты сегодня на редкость общительна, — заметил он. — Неужели валиум больше не действует?
— А я его еще не приняла, — ответила Марджори и тоже погасила ночник. Ее намерения стали предельно ясны, когда она под одеялом положила руку на мужнино бедро. В ту же секунду Вик почувствовал, что Марджори сильно надушилась, и понял, почему, сидя в постели, она выглядела так непривычно: на ней не было бигуди. — Вик, — прошептала Марджори, — мы так давно не… ну, ты знаешь.
— Что? — Вик притворился, что не понимает.
— Ты знаешь, — повторила Марджори и погладила его по бедру. Именно так она поступала, когда они еще не поженились, и тогда вызывала у него поистине чугунную эрекцию. Сейчас у Вика ничего даже не шелохнулось.
— Я думал, тебе уже не нужно, — пробормотал Вик.
— Это была такая фаза. Связанная с изменениями в жизни. Так сказано в книжке. — Она включила ночник и взяла «Наслаждайся менопаузой».
— Ради Бога, Марджори! — взмолился Вик. — Что ты делаешь?
— Где мои очки?.. А, вот они. Слушай. «В какой-то момент вы можете почувствовать отвращение к интимной жизни. Это совершенно нормально, и пусть вас это не беспокоит. Со временем, при наличии терпеливого и понимающего партнера, ваше ли… либи…»
— Либидо, — подсказал Вик. — Фрейд изобрел его еще до того, как открыл инстинкт смерти.
— «…ваше либидо вернется, и оно будет сильнее, чем прежде». — Марджори водрузила книгу на тумбочку, сняла очки, погасила свет и снова улеглась под одеяло рядом с мужем.
— Ты хочешь сказать, что оно вернулось? — вяло поинтересовался Вик.
— Ну, я не знаю, — ответила Марджори. — Мне показалось, что можно попробовать. Почему бы нам не попытаться?
— А зачем?
— Ну, все супружеские пары это делают. Ты ведь тоже привык… — Голос Марджори предостерегающе задрожал.
— Все когда-нибудь кончается, — ляпнул Вик. — Вот и мы не молодеем.
— Но ты ведь еще не старый, Вик. Не настолько старый. В книге сказано…
— К черту книгу!
Марджори заплакала. Вик вздохнул и включил свет.
— Прости меня, любимая, — сказал он. — Но я не могу вот так сразу… заинтересоваться, забыв о неприятностях. Я думал, это уже в прошлом. Если я ошибся — хорошо. Но дай мне время заново настроиться. Договорились?
Марджори кивнула и изящно высморкалась в бумажный платочек.
— У меня куча проблем, ты же знаешь, — продолжил Вик.
— Знаю, дорогой, — откликнулась Марджори. — У тебя полным-полно волнений на работе.
— Эта глупая ведьма из Университета все время создает мне проблемы… А тут еще Брайан Эверторп со своей идиотской мыслью насчет календаря. К тому же он уверяет, что Стюарт Бакстер ее одобрил. Хотел бы я знать, с какой такой радости Эверторп советуется с Бакстером?
— Конечно, я тебя не интересую, — грустно сказала Марджори и шмыгнула носом.
Вик повернулся и запечатлел на ее щеке братский поцелуй, после чего снова погасил свет.
— Интересуешь, — успокоил он.
Но она его не интересовала. Вот уже несколько лет как жена перестала его волновать, и возродить в себе этот интерес усилием воли он не мог. Когда Марджори перестала заниматься с ним сексом, потому что настал такой период, Вик в глубине души испытал облегчение. Пышногрудая девушка с ямочками на щеках, которую он взял в жены, превратилась в немолодую толстуху с крашеными волосами и переизбытком косметики. Если Вику доводилось видеть жену голой, ее раздавшееся тело смущало его. Ровно настолько же его смущали ее умственные способности, когда Марджори вдруг решала их продемонстрировать. Но жаловаться было глупо, ведь она не могла измениться, стать умной, находчивой и утонченной. Точно так же, как не могла стать высокой, стройной и спортивной. Вик женился на Марджори, потому что она была открытой, преданной и покорной, с миловидным личиком и пухленькой фигуркой, которая очень быстро расплылась, и он считал, что будет нечестно развестись с женой. Вик придерживался старомодных взглядов на брак. Жена — не машина. Ее нельзя сменить, когда она устареет или в ней что-то разладится. И если ты понял, что ошибся, — очень жаль, но придется жить с ней и дальше. Единственное, чего ты уже не можешь делать, с грустью подумал Вик, это заниматься с ней любовью.
