Весь бассейн был в их полном распоряжении: только двое ребятишек плескались в лягушатнике. Робин изящно нырнула, а потом стала плавать взад-вперед по всей длине бассейна. Вик отметил про себя, что она отлично плавает. Он прыгнул в воду, зажав пальцами нос, и степенным брассом поплыл вслед за ней. Потом Робин предложила плыть наперегонки. Вик поднажал, но она все равно легко обогнала его. Когда Робин вышла из бассейна, вода струями стекала по ее ногам, и она тщетно пыталась отлепить купальник от попки. Она постояла в конце бассейна, качнулась раз-другой и прыгнула в воду, подняв тучу брызг. Потом высунула голову, засмеялась и задыхаясь крикнула: «А ну-ка, еще разок!», после чего снова выбралась из бассейна. Вик стоял в воде, наблюдая за представлением.
В конце бассейна они увидели джакузи — бассейн с бурлящей горячей водой, нежным массажем расслабляющей мышцы до сладостной истомы. Они уселись в воду по шейку, лицом друг к другу.
— Никогда не сидел в такой штуке, — признался Вик. — Ощущения волшебные.
— Можно вычеркнуть этот пункт из списка, — сказала Робин.
— Из какого списка?
— Из списка того, чего вы никогда не делали.
— Ах да, — кивнул Вик, а сам подумал о другом пункте, о котором Робин не знала. И в его голове вдруг запела Дженнифер Раш:
И никуда не нужно убегать,
Когда ты чувствуешь, что это навсегда.
Ведь если на душе тепло и благодать,
Пора начать.
— Здесь нельзя сидеть слишком долго, — сказала Робин.
Она вылезла из джакузи и снова нырнула в бассейн. Вик неуклюже поплелся следом и чуть не задохнулся от холодной воды после горячего массажа. Потом они снова полежали в джакузи и опять поплавали в бассейне, после чего разошлись по раздевалкам — принять душ и обсохнуть. В раздевалках их поджидали горы полотенец, халатов, спортивных костюмов, мыла, шампуней, лосьонов для тела и присыпок. После такого омовения они вышли розовые, сияющие, ароматные и тут же заказали чай в игровую комнату. Там они поиграли в настольный теннис, и Вик одержал победу в пяти партиях. Потом он учил Робин играть в снукер. До этого он прикасался к ней или случайно, или во время рукопожатия. Теперь же он обнял ее за плечи, поправляя ее стойку и то, как она держит кий. Дженнифер Раш нашептывала ему:
Твое я тело обнимаю
И чувствую твои движенья.
Твой голос нежен, и я знаю:
Любовь пришла, и нет спасенья.
Они позанимались в гимнастическом зале, покрутили педали велотренажера и еще какой-то перевернутой мельницы, весь вид которой намекал на то, что ее изобрели испанские инквизиторы. Короче, вспотели так, что пришлось снова идти в душ. А потом договорились часик передохнуть в своих номерах.
Вик лег на кровать, чувствуя приятную усталость, закрыл глаза и снова услышал Дженнифер Раш. Как будто его мозг превратился в магнитофон, в котором крутилась бесконечная кассета с ее записью:
Сдавайся! Есть у тебя один лишь шанс —
Сдавайся! И поскорей пойми —
Ее глаза тебе ответят: «Навсегда».
Через час Вик встал с кровати и побрился второй раз за день. Он посмотрел на себя в зеркало: после стольких раз мытья и сушки волосы у него были легкие и пушистые, как у младенца. Вик тщательно разделил их пробором и зачесал назад, но одна маленькая прядь все же упала на лоб. Вик с раздражением сказал себе, что у других мужчин такого не бывает. Может, он всю жизнь неправильно зачесывал волосы? Тогда он попробовал зачесать их на другую сторону, но вид получился нелепым. Вик предпринял попытку уложить волосы, вообще не разделяя их пробором, но это было смешно. Он втер в непослушную прядь немного вазелина и зачесал волосы так, как всегда. Но стоило ему пошевелиться, как та самая прядь снова упала на лоб.
Вик надел свежую рубашку и очень тщательно осмотрел галстук, который за ленчем слегка забрызгал соком. Он протер его влажной салфеткой, но добился только, что вокруг маленького пятнышка расплылось большое мокрое пятно. Вик взял с собой один-единственный галстук, а надеть под полосатый костюм рубашку с открытым воротом не мог. Впервые в жизни он пожалел о том, что взял в поездку так мало вещей. Он был уверен, что Робин захватила какой-нибудь вечерний туалет. «Я решила постараться, чтобы соответствовать».
И она его не разочаровала. Когда Вик в условленное время постучался к ней в номер, Робин появилась на пороге, одетая в платье, которого он раньше не видел: нечто шелковистое, полупрозрачное и воздушное, в коричневых и сине-зеленых тонах. Туфли, серьги и даже сумочка были другие, не те, что днем.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал Вик и сам удивился тому, как странно звучит его голос: казалось, он впитал в себя страстные интонации Дженнифер Раш. Судя по всему, Робин это заметила, потому что щеки ее вдруг порозовели.
— Спасибо, — сказала она. — Можно мы сразу пойдем? Я уже готова и голодна, как волк, хотите верьте, хотите нет. Наверно, от физических упражнений.
— Вы хотите пообедать где-нибудь в городе или прямо здесь?
— Мне все равно, — сказала Робин. — У вас есть предложения?
— Нет, — ответил Вик. — Сейчас везде будет полно тех, кто приехал на выставку.
— Тогда давайте поедим здесь.
— Хорошо, — согласился Вик.
Вик настоял на том, чтобы заказать шампанское.
— Отпразднуем. Мы это заслужили. — Он поднял бокал. — За «Альтенхофер 22ЕХ» с контрольной системой «Сименс» по цене сто пятьдесят пять тысяч.
— За него, — кивнула Робин, чувствуя, как пузырики шампанского приятно щекочут ноздри. — О, великолепно!
Робин не шутила, когда сказала Винклеру, что с подозрением относится к шампанскому. Сначала оно не оказывало на нее никакого действия, просто было вкусно и хотелось тут же выпить еще, чего не случалось с вином. И вдруг — бах! — она словно парила в небе. В этот вечер она пила медленно, по чуть-чуть, но бутылка загадочным образом опустела раньше, чем они покончили со своим меню, и Робин не возражала, когда Вик решил заказать еще шампанского. В конце концов, почему бы ей немножко не опьянеть? Настроение было праздничным: ею овладела беззаботность, жажда наслаждений, ощущение великолепной физической формы. Раммидж и связанные с ним заботы словно испарились. Ярко освещенный зал ресторана, наполненный звуками цивилизации — звоном хрусталя, мягким постукиванием ножей и вилок о тарелки из китайского фарфора, приглушенным смехом и разговорами, — превратился в кабину космического корабля с иллюминаторами, прячущимися за толстыми бархатными шторами, и Земля казалась отсюда не больше светлого воздушного шарика. Здесь не было земного притяжения, и можно было вдыхать парящие вокруг пузырьки шампанского. Пьянящее ощущение!
На другом конце стола Вик бессвязно рассуждал о том, какие преимущества получит «Принглс» в конкурентной борьбе благодаря новому станку. Робин отвечала патетическим мычанием, совершенно не следя за его монологом. Впрочем, Вик и сам едва ли за ним следил. Его темные глаза пристально смотрели на Робин из-под спадающей на них пряди волос. А он вполне привлекательный мужчина, хоть и невысокий, подумала Робин. Вот если бы одежда нормально на нем сидела, он был бы даже симпатичным. Уж лучше был бы и вовсе без одежды. Она вспомнила его торс и широкие плечи, которые видела в бассейне, плоский живот, сильные руки и очень красноречивые выпуклости под плавками. Робин под столом сняла одну туфлю и потерлась ногой об ногу Вика, с невозмутимым видом наблюдая за тем, как на его лице появляется более чем удивленное выражение, словно у узника, который подошел к двери камеры, подергал решетку и вдруг обнаружил, что дверь не заперта. И теперь он не знает, действительно ли это свобода или просто шутка. Робин сама еще не решила, просто поддалась настроению и позволила себе поозорничать.
