— Идиот!!! — со слезами в голосе выкрикнула Лиля в лицо бывшему сокурснику, но в этом выкрике было больше минутной досады, чем настоящей обиды.
Кате и Грине было с ребятами по пути: жили мать и сын как раз за администрацией, в старом доме. Компания неторопливо перешла дорогу, глядя вслед удаляющейся машине. Алексей пробормотал:
— Ну все, Майка. Больше она к нам на чай не заглянет. Обида — смертная!
— Да почему? Успокоится и придет в гости.
— Для нее это встряска. Как с «тарзанки» прыгнуть.
— Не говори! Ну что, финал? Сколько побед! Император Юй бы обрадовался. Кстати!
Алексей вдруг поймал рукой что-то в кармане. Остановился, присел перед карапузом и, хитро улыбаясь, показал ему пузатого, похожего на ранетку божка.
— Гринь, ты знаешь, кто это?
— Като-та!
— Это Император Юй, — проговорил парень четко, — Победитель Драконов. Я тебе его дарю, чтобы ты тоже был Победителем! А ты, Кузнечик, им уже стал!
— Пабитител Длаконов! — повторил малыш, заграбастал фигурку в чумазую ручку и рассмеялся звонко.
Катя их слушала, а потом вдруг спросила заинтересованно:
— Алексей, а вы правда фэн-шуй занимаетесь?
— Правда, — удивился он. — Ты свекрови хочешь переоборудование квартиры предложить?
— Да нет… — Та поискала в кармашке платья, нашла за пояском и протянула карточку. — Вот. Это наш хозяин. Он уже всех нас в магазине задергал: найдите специалиста по фэн-шуй! Позвоните ему.
Алексей открыл рот изумленно, потом посмотрел на Майю, и оба расхохотались.
— Вот так Победа! Слышь, Кузнечик, не только у тебя сегодня День Победы.
«…Страшная находка сделана экспедицией французского археолога Жака Брешана, проводящего раскопки под иранским городом Кередже, в 60 километрах от Тегерана. На глубине, соответствующей культурному слою тринадцатого века, ученые наткнулись на компактную кузницу с небольшой плавильной печью, полным набором инвентаря и остатками медного литья. Также в кузнице были обнаружены скелеты четверых работников. Предположительно, они умерли от недостатка воздуха, так как кузница была наглухо замурована снаружи. На одном из скелетов сохранились остатки кожаной одежды и оружие — сабля, надпись на которой позволяет установить примерный год замурования четверки. Это приблизительно 1270–1280 годы, когда после осады войск мамелюков под предводительством Бейбарса Первого пала последняя твердыня ордена низаритов-исмаилитов, крепость Мусайаф в Сирии. К сожалению, установив эти факты, ученые так и не смогли ответить на главный вопрос: почему трое плавильщиков и их знатный спутник были заживо замурованы у своего горна…»
Мария Кемпер. «Иранский дневник»
The Philadelphia Inquirer, Филадельфия, США
Контора, названная ими «Богатство и Знание», еще не имела ни богатства, ни знания, понятия не имела, как это богатство получить, а уже требовала конкретных действий, чтоб не было стыдно самим ее создателям. Поэтому Медный собрал то, что он называл «предсеминаром», где, по его замыслу, люди должны были пообтереться, попривыкнуть друг к другу в групповой работе. Он любил порассуждать о Хаосе, но в работе хаоса не любил. А сплотить людей мог только любимый «веревочный курс», с которого Медный начинал, когда закончил пединститут и когда получал корочки профессионального психолога.
Предсеминар решили провести на карьере Борок. Это было угрюмое — для ценящих экстрим! — местечко между Академгородком и самим городом, почти на излучине впадающей в Обь реки Иня. На десяток километров тянулись каменные отвалы и щебневые кучи. А сам карьер от глаз пассажиров проносящихся по Бердскому шоссе автобусов и маршруток закрывали могучие каменные валуны, разбросанные здесь при первичной расчистке его территории. Место это было отчасти мистическое. Говорили, что карьер расчищали уцелевшие после плена немцы, работавшие тут на двух погибельных работах: на строительстве подземного бункера в центре Новосибирска, где половину из них в сорок третьем затопило прорвавшейся в бункер водой, и на Борке, который сначала должен был стать мощным оборонительным рубежом, а после превратился в ординарный источник щебенки и плиточного камня.
Медный приехал на предсеминар, как обычно, загодя и расположился под ржавеньким навесом остановки. Мимо, ревя, лезли из ворот территории управления грузовики, над дорогой погрохатывали электрички. Медный потягивал пиво и спокойно обдумывал игры. В камуфляжной форме, в майке такой же раскраски и кепке, надвинутой на глаза, бородатый «Ласковый Дьявол» напоминал сейчас подгулявшего наемника откуда-нибудь из джунглей Панамского перешейка.
Первым приехал Шкипер, в неизменной своей желто-черной панаме на голове — летним вариантом шапочки. Он сел рядом с Медным на скамейку и без предисловий высказался:
— Вляпались мы с тобой, Медный, по полный пипец всем нашим помидорам!
— Ты о чем? О «БиЗе»?
— Какой там «БиЗ»! Я про ту штуковину, которую ты мне дал.
— Не понял…
— Могендовид твой. Шестиконечная звезда якобы. — Шкипер посмотрел на него круглыми, серыми и слегка навыкате глазами с немного красноватыми белками (от постоянного пребывания за компьютером). — Никакой это не Могендовид, а, как я тебе говорил, знак секты ассасинов. Улльра это называется, более того — улльра Хасана Гусейна ас-Саббаха, Великого Старца Горы, умершего примерно в десятом веке до нашей эры и создавшего тайную секту этих фанатичных убийц.
Медный посмотрел на друга задумчиво.
— Шкипер, ты не перетрудился ли? Что за ерунду ты несешь?! Какая улльра… десятый век до нашей эры? Да там косточки все сгнили вместе с улльрами старца этого твоего.
Шкипер хмыкнул. И что-то в его тоне все-таки заставило Медного насторожиться. Друг достал из своей сумки пачку листов-распечаток в мультифоре и передал ее Медному.
— На. Весь картридж на тебя извел, последнюю краску… Почитаешь на досуге.
— Это о них? Об ассасинах?!
— Да. О том, как этот старик до тридцати лет, почти как Иисус Христос, где-то шлялся, пастухом, что ли, был… а потом взял и один — один! — захватил Аламут, недоступную крепость на севере нынешнего Ирана. Там наверху был источник питьевой воды, по скалам горные козлы прыгали, а наверх вела всего одна лестница. Три человека с кинжалами могли сотню тыщ воинов остановить. Короче, засел он в этом Аламуте и давай диктовать свою волю этим… ну, шахам тогдашним. Позахватывал в Персии половину крепостей. А потом создал бизнес заказного убийства.
— В десятом веке?
