– Вы мне опять льстите, – недовольно заметил Холмс.
– Вовсе нет. Знаете, я неустанно гоняюсь за опытными данными, чтобы расширить доказательную базу, на которой строю свои выводы. Ученые все таковы, согласитесь? – Его глаза блестели, как алмазы, он излучал заразительный энтузиазм.
– Многие, но не все, – отозвался Холмс.
– Да что вы, мистер Холмс! Не хотите же вы сказать, что вам не свойственно любопытство! Я этому не поверю. – Он стал рассматривать череп Холмса чуть выше уха. – Думаю, вы в высшей степени любопытны.
– Боюсь, это необходимо при моей работе, – сказал Холмс, подливая себе чаю. – Тьерс заварит свежий чай и принесет вам чашку, сэр Мармион. Вы меня извините?..
– Конечно, конечно. Я ведь незваный гость. – Он широко улыбнулся нам обоим, лучась добродушием, словно Рождественский Дед. – Вы очень добры, что приняли меня без предупреждения.
– Я заинтересован в том, что вы делаете, сэр Мармион. Это вы очень добры. – Произнося эти слова, Холмс не улыбался, но держал себя очень приветливо. – Итак, вы желаете отложить наше посещение из-за того, что к вам должны привезти опасного преступника. Мне кажется, это разумная предосторожность.
– Да-да, – подхватил сэр Мармион. – Остальные наши пациенты легковозбудимы, многие из них начинают волноваться, если случается что-то необычное. Можете себе представить, как они откликнутся на прибытие кровожадного убийцы, которого мы собираемся держать под замком.
– Я думаю, не нужно быть умалишенным, чтобы опасаться подобного соседства, – заметил Холмс.
В это время Тьерс вкатил в библиотеку сервировочный столик с завтраком и поставил его между нашими креслами.
– Я заварил свежий чай. Вот топленые сливки – приготовлены не больше получаса назад. – С этими словами он удалился.
– Бифштексы, яйца, булочки, джем, топленые сливки, – объявил Холмс, перечисляя находившиеся на столике лакомства. – И омлет для вас, сэр Мармион, – добавил он, снимая крышку с аппетитного блюда.
– Отличный выбор, – одобрил сэр Мармион. – Вам повезло с прислугой, мистер Холмс.
– Я тоже так думаю, – невозмутимо отозвался Холмс, придвигая к себе серебряный прибор и принимаясь за еду.
Я последовал его примеру, почувствовав, что зверски голоден. Яйца пашот были великолепны – белки полностью схватились, желтки же остались жидкими. Я с аппетитом уплетал их, и не успел еще допить свой чай, как Холмс предложил мне новую чашку.
– Мистер Холмс, – проговорил сэр Мармион, отрезая кусок омлета, за которым с тарелки потянулись желтые нити расплавленного сыра, – вы сможете прийти ко мне в лечебницу в пятницу в два часа пополудни?
Холмс подумал.
– Полагаю, да, если какое-нибудь срочное дело не потребует моего присутствия в Адмиралтействе.
– Конечно, я понимаю, – ответил сэр Мармион и отрезал от омлета еще один кусок.
Я вспомнил, что в пятницу будут давать заключительное представление «Макбета». Вероятно, патрон собирался побывать на нем: он уже купил билеты на вечерний спектакль в среду.
– Думаю, с этой оговоркой, – продолжал патрон, – мы можем предварительно условиться о встрече в… Хоторн-Энде, не так ли?
– Да, именно так называется предместье, где расположена лечебница, – подтвердил сэр Мармион. – Она размещается в усадьбе Хотриз, старинном поместье стюартовской эпохи, между Ист-Эктоном и Парк-Ройалом
[26]
. Вы легко его отыщете. Назовите у ворот свое имя, и вас пропустят.
– Сколько в настоящее время у вас содержится душевнобольных? – спросил Холмс.
– У нас проживают девяносто три пациента. Больше половины из них считаются неизлечимыми. Я возлагаю на них огромные надежды, ибо верю, что с помощью френологии и гальванотерапии мы сумеем значительно улучшить их состояние.
– Весьма похвально, – рассеянно проговорил Холмс. Казалось, его гораздо больше интересуют бифштекс и яйца пашот, чем надежды сэра Мармиона.
– Надо что-то делать, чтобы остановить вырождение низших классов, ведь большинство безнадежных пациентов – бедняки или иммигранты. Френология может стать для них спасительным средством. – Сэр Мармион немного помолчал. – Я не сбрасываю со счетов даже того несчастного, который поступит к нам завтра.
– Вы имеете в виду упомянутого вами преступника? Кажется, вы говорили, что он убийца, – заметил Холмс.
– Да, именно, – подхватил сэр Мармион. – Надеюсь, что мы сумеем ему немного помочь. – Он снова умолк, промокнул рот салфеткой, а затем воодушевленно продолжал: – Вообразите, насколько лучше станет мир, когда мы полностью искореним преступный элемент! Положим конец слабоумию и всем видам психических расстройств, которые веками терзали человечество!
– Весьма похвальная цель, – с некоторой иронией в голосе произнес Холмс.
– Я расскажу вам, как мы достигнем этого. Вы непременно одобрите мою работу, когда познакомитесь с нею поближе. – Он съел еще один кусок омлета, затем отложил вилку. – Благодарю вас за гостеприимство, мистер Холмс, но, боюсь, мне надо идти. С нетерпением буду ждать следующей встречи. – С этими словами он встал, положил салфетку и направился к двери. – Пожалуй, на обратном пути в Хотриз я навещу того юного курьера. Надеюсь, он по-прежнему на пути к выздоровлению. Не беспокойтесь, меня проводит ваш слуга.
И сэр Мармион вышел из библиотеки.
– Что ж, – промолвил Холмс, немного подумав, – он предоставил нам немало пищи для размышлений. Обсудим это, когда приедет ваша мисс Хелспай.
– Вы все еще ждете ее? – спросил я, удивляясь тому, с какой тоской в голосе это произнес.
– Разумеется, мой мальчик, – невозмутимо ответил он. – А вы?
Из дневника Филипа Тьерса
Сэр Мармион уже откланялся, а М. Х. с Г. все еще сидят в библиотеке. Сейчас половина десятого, дождь припустил сильнее.
Я занимаюсь делами. Отнес М. Х. короткую записку, привезенную Гастингсом от инспектора Стренджа. Вскоре заварю крепкий чай для караульных из Золотой Ложи и Сида Гастингса, чтобы они могли погреться…
Глава семнадцатая
Когда, незадолго до одиннадцати часов, вновь прозвонил входной колокольчик, Холмс позволил открыть Тьерсу.
– Больше не буду по всякому поводу вскакивать с места, – заявил он, а через миг уже вставал, заслышав знакомый голос мисс Хелспай:
– Скажите, где они, Тьерс, я сама их найду.
– В библиотеке, мэм, – ответил камердинер.
Не успел Холмс повернуться лицом к двери, как мисс Хелспай уже входила в комнату. Ее светлые волосы были убраны в пучок, словно она собралась на псовую охоту; отдельные непокорные локоны выбились из прически и окаймляли лицо, только добавляя ей очарования. Наряд ее – темно-красный шерстяной костюм с пышными рукавами и скромная блузка с кружевным воротничком и манжетами – был более чем уместен на лондонских улицах.
