Она нетерпеливо ждала меня у пирса и, как мне показалось, немного нервничала.
— Почему так долго?
Ее шепот звучал очень громко. Я понял, почему: ветер прекратился, слышно было только, как океан накатывает на берег.
— Я всего на пять минут опоздал, — начал я. Кейт только фыркнула, взяла меня за руку и повела по тропинке в сторону Руба Бан. Ни в одном из домов вокруг не горел свет, казалось, весь остров крепко спит. В лунном свете все было хорошо видно, но и нас мог увидеть кто угодно. Я чувствовал себя уязвимым.
— Куда мы идем? — спросил я Кейт.
— На Пляж Чарли.
— Зачем?
— Увидишь.
Был один момент, когда все могло пойти не так. Кейт внезапно дернула меня за рукав, и мы упали в высокую траву рядом с тропинкой. Из открытой двери дома упал луч света, и мы увидели пожилого человека с газетой и лопатой в руках. Большинство местных жителей ночью использовали ночной горшок, а утром выливали его содержимое. Но старый мистер Макгинти, видимо, решил, что в такую лунную ночь хорошо будет облегчиться на болоте. Мы лежали в траве, стараясь хихикать потише, пока он рыл неглубокую ямку и сидел над ней, кряхтя и постанывая. Его ночная рубашка задралась до самой шеи. Кейт зажала мне рот рукой, но сама с трудом сдерживала смех. Воздух вырывался из ее плотно сжатых губ. Так что я тоже зажал ей рот, и мы лежали, прижавшись друг к другу, почти десять минут, пока мистер Макгинти делал свое дело.
Наверное, это был первый раз, когда я почувствовал влечение к Кейт. Она была теплой, ее мягкая грудь прижималась к моей груди, девушка закинула на меня одну ногу. Я помню, она была босой в ту ночь. Есть что-то очень чувственное в этом зрелище: босые ноги в лунном свете. На Кейт было платье с каким-то светлым рисунком, его V-образный вырез выгодно подчеркивал ее грудь. Я почувствовал, что возбуждаюсь; это было удивительно и страшновато.
Кейт отрастила волосы с тех пор, как нас увезли из Дина. Они падали ей на плечи мягкими каштановыми волнами, слишком длинная челка все время лезла в глаза. Пока мы лежали в траве, я заметил, что от Кейт пахнет какими-то цветами — легкий, очень приятный аромат с мускусной ноткой. В Дине она пахла не так. Когда мистер Макгинти наконец вернулся в дом и мы смогли разговаривать, я втянул воздух и спросил девушку, чем от нее пахнет. Она захихикала.
— Это одеколон миссис О’Хенли.
— А что это?
— Духи, дурачок. Я пару раз брызнула себе на шею. Тебе нравится?
Мне нравилось. Не знаю, что в нем такого было, но от него у меня в животе как будто бабочки начинали порхать. Глаза Кейт в лунном свете казались очень темными. Ее полные губы буквально притягивали меня. Мне вдруг так захотелось их поцеловать! Но прежде чем я смог поддаться искушению, девушка поднялась на ноги и протянула мне руку. Я поднялся, и мы, держась за руки, побежали через холм, мимо начальной школы. Дальше дорога шла над пляжем. Мы остановились перевести дыхание и полюбоваться видом. Море блестело под луной в полной тишине. Волны накатывались на песок в бухте под нами, оставляя на нем серебристую пену. Лунная дорожка тянулась в бесконечность, только на горизонте темнели островки и маячила тень Барры. Я никогда не видел остров таким — добрым, соблазнительным, как будто он был соучастником в великом плане Кейт.
— Идем, — сказала она и повела меня вниз по узкой тропинке, сквозь вереск. Там, рядом с пляжем, стояли заросшие травой развалины старого дома. Мы пробрались к ним, стараясь не наткнуться на камни. Кейт села на траву и похлопала рукой рядом с собой. Я сел и сразу ощутил тепло ее тела. Тихие вздохи волн, бесконечность черных небес над нами, искорки звезд — все складывалось в одну чарующую мозаику, наполняло меня предвкушением. Кейт обратила ко мне свои темные глаза, ее пальцы коснулись моего лица — и меня как будто током ударило.
Понятия не имею, откуда мы знаем, как и что надо делать в таких ситуациях. Но я и оглянуться не успел, а мы уже целовались, и я обнимал ее. Теплые, мягкие губы, столкновение языков — внезапно, удивительно. Кейт положила мне руку между ног, туда, где мои брюки оттопыривались. Мои руки скользнули под хлопковую ткань ее платья и ощутили мягкую, упругую грудь. Сосок, твердый, как орех, коснулся моей ладони.
Я был словно пьяный. Волна гормонов подхватила меня и понесла, я больше ничего не контролировал. Мы раздевались в спешке, бросая одежду куда попало, и вот остались нагишом. Мне было тепло, мягко, горячо, мокро. Я понятия не имел, что надо делать. С мальчиками так всегда — они просто следуют древнему инстинкту. Кейт лучше понимала, что происходит. Она взяла меня рукой, мягко направила внутрь себя. Задохнулась, едва не закричала — я не знал, от боли или удовольствия. Инстинкты взяли надо мной верх, и я сделал то, на что был запрограммирован. Ее крики возбуждали меня, подталкивая к неизбежному. Конечно, все закончилось слишком быстро. Но Кейт была к этому готова. Она отстранила меня, так что мое семя, серебристое в лунном свете, пролилось на ее живот.
— Мы не хотим, чтобы я залетела, правда? — сказала она и положила мою руку себе между ног. — Помоги мне закончить.
Я не понимал, о чем она. Но с ее помощью мои неуклюжие пальцы научились двигаться между ее мягких и влажных губ так, чтобы доставлять удовольствие. Тело Кейт выгибалось подо мной, потом она закричала и упала на траву, улыбаясь, вся раскрасневшаяся. Девушка потянулась вверх, обняла меня и поцеловала. Мы не могли остановиться, ее язык снова и снова обвивал мой. Вдруг Кейт вскочила, схватила меня за руку.
— Идем, Джонни! — и мы, не одеваясь, спустились на пляж, проскакали по песку и забежали в море.
Ледяная вода расплескалась по горячей коже, и я на секунду забыл, как дышать. Мы оба не смогли сдержать крик. Хорошо, что рядом с пляжем не было обитаемых домов, иначе нас бы кто-нибудь услышал. Удивительно, что этого не произошло. Наши крики должны были разнестись по всему острову.
— Черт меня дери! — закричала Кейт в темноте.
— Ну, я-то тебя отодрал, — ухмыляясь, сказал я.
Мы побрызгались, выбежали на пляж и кинулись к развалинам дома. Там покатались по траве, чтобы обсохнуть, и снова оделись. Кожа у нас горела, и мы не чувствовали холода. Лежали, обнявшись, и смотрели на звезды — запыхавшиеся, потрясенные, как будто первыми на Земле открыли для себя секс. Мы долго молчали, потом я спросил:
— Так что ты хотела мне показать?
Кейт смеялась очень долго. Я приподнялся на локте и с удивлением смотрел на нее:
— Что тут смешного?
— Когда-нибудь ты поймешь, большой мальчик, — все еще смеясь, сказала она.
Я снова прилег рядом с ней. Обида на то, что я не понял ее шутки, быстро рассеялась. Взамен пришло всеобъемлющее чувство любви, желание обнять и защитить Кейт, сделать так, чтобы с ней ничего не случилось. Она уткнулась лицом мне в шею, обняла меня, закинула на меня ногу; я лежал, смотрел на звезды и чувствовал, что быть живым — это большое счастье.
