Женщину охватило волнение, она приняла подарок. С нетерпением открыв шкатулку, обнаружила, что в ней лежали свитки, исписанные изящным каллиграфическим письмом.
Яшмовая госпожа развернула один из них и прочитала:
Добавлю в свой рис
Горсть душистой сон-травы
В ночь на Новый год
[88]
.
Глава 3
На седьмой день Нового года, когда в Киото отмечалось шествие «Белых коней», Хитоми и Юрико разместились в паланкине и в сопровождении нескольких самураев направились в селение, которое располагалось в двух ри от Адзути. Девушки оделись достаточно тепло, так как с утра поднялся северный ветер, пронзающий насквозь. Но сестры ещё с вечера договорились отправиться к гадалке и испросили на то разрешение отца. Даймё не возражал: в конце концов, девушкам не мешает развеяться, поэтому ветер не мог заставить их остаться в замке. Впрочем, сам он никогда не прибегал к онмёдо
[89]
, но верил в него.
Дорога шла мимо той самой хижины, где жила мать Юрико. Девушка долго колебалась: следует ли ей выйти из паланкина и навестить мать? Когда же кортеж поравнялся с хижиной, неожиданно дверь её распахнулась, на пороге показалась женщина в сером бедном хаори, подпоясанным простым шерстяным оби. Она обратила внимание на следовавший мимо её жилища паланкин, занавес которого была слегка приоткрыта, тотчас разглядев в нём дочерей Нобунаги.
Бывшая наложница опустилась на колени: то ли она тем самым хотела вымолить у дочери прощения, то ли рассчитывая на её щедрость.
Первой не выдержала Хитоми и приказала остановиться.
– Это она? – тихо спросила девушка старшую сестру.
– Да… Прикажи двигаться дальше. Я не хочу смотреть на неё…
– Но эта женщина – твоя мать! – попыталась возразить Хитоми.
– Ну и что… Я стыжусь её. Поэтому-то мне и хочется покинуть княжество.
– Хорошо. Оставайся в паланкине…
Хитоми приказала достать обувь из ящика, прикреплённого к паланкину, обулась и направилась к дзёро. Девушка не помнила её имени. Она достала из сумочки две серебряные монетки и уверенно протянула их женщине.
– Вот возьми. Купи себе еды и дров для растопки жаровни.
Дзёро, много лет не видевшая дочь, не вставая с колен, произнесла:
– Благодарю вас, госпожа Юрико, – и с поклоном приняла подаяние.
Хитоми знала: действительно они очень похожи с сестрой, но чтобы так сильно… Наверняка это обстоятельство непременно поможет им воплотить задуманный дерзкий план.
Девушка не стала разочаровывать несчастную женщину, которая так низко пала и была сполна наказана за своё легкомыслие, решив хоть немного поддержать её от имени сестры:
– Я не держу на тебя зла, мама. Скоро я выйду замуж и навсегда покину Адзути, – сказала Хитоми.
Дзёро, по-прежнему не поднимаясь с колен, ответила:
– Пусть ваши мечты сбудутся, госпожа Юрико, и вы познаете настоящую любовь.
Хитоми поинтересовалась:
– А вы её познали?
– Да. Я любила господина Нобунагу, но, увы, поняла это слишком поздно…
Хитоми резко повернулась и направилась к паланкину, едва сдерживая слёзы. Юрико заметила, что сестра расстроена.
– Что тебе сказала эта отвратительная дзёро? – поинтересовалась она.
– Только то, что любила нашего отца…
Юрико фыркнула.
– Неужели? А отчего она ему постоянно изменяла – тоже от любви?
Хитоми пожала плечами.
– Не знаю. Возможно, всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Может быть, мы чего-то не знаем?
– Глупости! Отец не мог просто так выгнать наложницу ни с чем, в одном лёгком кимоно! – уверено заявила Юрико.
Хитоми хотелось в это верить. Но что-то подсказывало ей, что здесь сокрыта некая тайна.
* * *
Вскоре кортеж достиг обиталища гадалки. Девушки молча покинули паланкин и направились к его двери, та оказалась приоткрытой.
– Заходите, милые девушки! – тотчас последовало приглашение хозяйки.
Юрико толкнула дверь, та легко подалась. Они оказались внутри скромного, но уютного жилища, видимо, дела гадалки шли успешно.
Не успели сёстры оглядеться, как из-за расписной ширмы появилась женщина. Её ярко-алое кимоно и высокая замысловатая причёска привели их в замешательство. Девушкам показалось, что перед ними – юдзё, щедро одарившая своей любовью богатых вельмож и чиновников.
Казалось, хозяйка угадала мысли девушек.
– Алый цвет мой любимый. А высокая причёска – старая привычка. Почти десять лет назад я покинула Киото и поселилась здесь, вдали от городской суеты.
Хитоми, наконец, заметила, что стены хижины украшены дорогими гобеленами с изображением окрестных пейзажей и множество свитков с каллиграфическими письменами.
– Какое гадание вы желаете? Может быть, онмёдо? – вкрадчиво поинтересовалась гадалка.
Девушки переглянулись.
– Да! – выпалили они почти одновременно.
Хозяйка улыбнулась.
– Что ж, прошу вас, располагайтесь.
Девушки сели на татами около жаровни.
– Прекрасно, вы – сёстры, не так ли? – безошибочно определила гадалка. Девушки кивнули в знак согласия. – У вас – один отец, господин Нобунага, матери же разные…
Юрико поёжилась, ей стало не по себе.
– Мне бы не хотелось затрагивать эту тему.
Гадалка понимающе кивнула, но заметила, как бы невзначай:
– Порой на первый взгляд даже простое и явное, затем может оказаться слишком сложным и непредсказуемым.
Юрико припомнила слова Хитоми, которые та произнесла около хижины дзёро, их смысл был примерно тем же…
Гадалка села за стол и расстелила перед собой специально приготовленный лист бумаги, затем обмакнула кисточку в тушечницу и ярко-алым цветом начертала иероглиф Онмё-до.
Девушки замерли в ожидании, им казалось, что вот-вот в воздухе появиться таинственный дух Шикигами.
Гадалка сосредоточилась, закрыла глаза и начала нашептывать магические заклинания. Хитоми поначалу пыталась разобрать их смысл, но безуспешно. В какой-то момент ей показалось, что гадалка произносит китайские слова
[90]
.
