— Не ходил, — отвечал старик, став на колени и осторожными движениями рук очищая торчащий из-под прошлогодней листвы тугой стебель. — Тот цвет ищут кладоискатели, а мне он ни к чему, зачем мне те деньги? Всё, что надо, под рукой имею, ни овец, ни коров покупать не собираюсь, нам вон с тобой и Белки хватает. Травы насобираем, в пучки свяжем, под балкой высушим. А потом огнищане из селений придут, люди из Киева приедут, мы им снадобьями и поможем. Что принесут — на том спасибо, а принудительной платы за лечение брать нельзя, потому как нам боги Веды и здравие, растения, воду, воздух, солнечный свет и само житие бесплатно дают…
— А что за цветок ты сейчас берёшь?
— Это златоцвет, от лихой простуды, трясучки и злой немощи помогает. А вот этот, — старик вынул из сумы ранее собранный пучок, — молочальник, добрый заговорный цвет на кровь-руду.
Пройдя ещё немного, спустились на небольшой луг у реки.
— Гляди, златотысячник! — Велесдар указал на густоопушенные рыжими волосками кустики травы с жёлтыми, похожими на мотыльков цветами. — Он от сердечной боли помогает, от отёчности избавляет, кровь останавливает, от худого сухотного кашля первый помощник. А ну-ка, сынок, сотвори молитву, как я тебя учил, и аккурат при самой земле срежь костяным ножом, — травы железа не любят. Сам его сушить будешь, потом и снадобье сделаешь, покажу как, рука у тебя детская, лёгкая, к тому же Купалой очищенная.
— Скажи, отче Велесдар, — обратился отрок к учителю, когда они отправились дальше, — много ли есть целебных трав из тех, что растут в лесу и в степи?
— Мудрёный ты задал вопрос, — приостановился волхв. — Того, пожалуй, кроме бога Травича, никто и не ведает. По сути говоря, такой травы, чтобы вовсе бесполезная была, и не сыскать…
— Как же, ты ведь сам говорил, что есть много ядовитых трав, от которых умереть можно!
— Верно, только и ядовитая трава, которую есть, конечно, нельзя, может быть незаменимой при многих человеческих болезнях, — можно в ней руки-ноги парить, примочки делать, поясницу растирать. Вот, к примеру, эта зелёная травка с резными листочками, что на сломе оранжевый сок выделяет и на вкус горькая-прегорькая, — она зовётся чистец. Эта трава весьма ядовита, но ежели кожу человека какая мерзкая язва или чесотка поражает, то без этой ядовитой травки её не одолеть. А ежели отвар её осторожно, считаными каплями внутрь принимать, то и от многих смертельных хворей спасти может.
Беседуя, они стали подниматься вверх по пологому склону, который весь был покрыт весёлыми белоствольными берёзами. Рощица будто светилась, пронизанная солнечными лучами и наполненная птичьим щебетом.
Старик невольно замедлил шаг, любуясь светлой красой молодой рощи. Его морщинистая рука нежно коснулась белого ствола.
— Хороша берёзка! Стройна, крепка, а как красива она в Яре своей вешней зеленью! Но не только красотою берёза славится. Из листьев её отвар настаивают и пьют от лихоманки, а отвар почек при болях в животе помогает. Опять же берёзовой корой даже сырые дрова разжечь можно, столь жарко горит она. А проварить — так и пиши на берестяных листах письмо или туески с кузовками для ягод плети.
— А мне пасока берёзовая шибко нравится, вкусная, сладкая! — подхватил Святослав.
— Только сок брать можно без вреда для дерева, ежели ему не менее двух десятков лет, — пояснил старик, зорко осматриваясь вокруг. — Ага, вот, поди сюда! — позвал мальца, отступив шага ни три и присев. — Вот травка малая, незаметная вовсе, а ежели человек глазами болеет, то травку эту должен с молитвой собрать, сделать отвар и промыть очи и будет тогда здоров, ибо эта трава — очанка — изводит своей силой всякую глазную болезнь и возвращает здравие по воле бога Травича, за что мы и посылаем ему благодарствие. Можно и просто приходить сюда на Заре и умывать очи росой с этой травы.
— Выходит, если знать про все травы и деревья, то любую хворь одолеть можно? — с горящими любопытством очами спросил отрок.
— Одолеть-то можно, — согласился старик, — только, чтоб силу травы сохранить, многое знать надобно: какие части её целебными являются — цветок, корень или лист, а порой у цветка и корня совсем разные свойства, даже на одной траве. Потом, надо знать время, когда она наибольшую силу имеет супротив этой болезни, ведь одна и та же трава, в разное время взятая, может разные болезни лечить…
— А что ещё? — не утерпел Святослав.
— А ещё ты сам должен быть чистым в делах своих и помыслах, быть сыном Земли и Солнца, как деревья, кусты и травы, ими взращённые.
— Разве бывает по-иному? — тихо спросил отрок.
— Как же, всяко бывает, сынок. Человеком может владеть жадность, корысть, зависть, — а это тоже силы могучие, Чернобожьи. И они действие травы во вред могут направить. Поэтому перед тем, как сорвать лист или срезать растение, обратись с молитвой к былинке, кусту или дереву, к богам Травичу, Листвичу, Цветичу с добрым намерением, чтоб не уменьшилась чудодейственная сила тех трав, а вся перешла в снадобье, которое ты сделаешь для изгнания злого недуга.
До самого полудня ходили Велесдар с отроком по лесным полянам и лужайкам. Старик терпеливо пояснял княжичу, какая трава от какой хвори, а потом просил повторить изученное.
Наконец, сели отдохнуть и перекусить.
— Отче Велесдар, ты так много ходишь, трудно небось? — с некоторым беспокойством спросил Святослав, глядя на тяжело дышащего старца. — Я вон и то устал, а тебе больше отдыхать надо, силы беречь…
Велесдар улыбнулся в свои белые усы, огладил длинную бороду.
— Именно потому, что стар, нельзя мне много отдыхать.
— Как так нельзя? — удивился Святослав.
— А так, Святославушка, что молодой может три дня проваляться на сеновале — и ничего, а я после такого безделья занедужить могу. Стар я, сердце у меня уже слабое, и ему нельзя давать большой перерыв в работе, потому что, выбившись из прежней колеи, вернуться в неё будет стоить большого труда. Прошлой зимой несколько дней мела жуткая метель, пришлось в избушке безвылазно сидеть. А потом я не только быстро ходить — дышать в полную грудь не мог, сердце начинало болеть. Так что нельзя мне, сынок, без ходьбы. Топор без работы ржавеет, так и моё старое тело ежедневного упражнения требует, в меру, конечно, но ежедневного… Ну вот, отдохнули, пойдём, Святославушка, дальше лесные чудеса познавать!
И две фигуры вновь двинулись по звериной тропе, скоро затерявшись средь зелени.
Однажды, когда Святослав возвращался из леса с пучком трав, он немного оплошал и вышел не к тропке, что вела прямиком к избушке, а чуток одесную, как раз к зарослям колючего терновника. После прогулки по лесу так хотелось есть, а запах от котелка с варевом, что находился совсем близко, так манил, что голодный отрок решил идти напрямую через терновник по едва заметной тропе, протоптанной, скорее всего, дикими кабанами. Едва сделав первые два шага, он запутался рубахой в острых колючках, пришлось снять её. Святослав осторожно продирался сквозь колючий кустарник. Острые шипы больно царапали кожу, но душистый запах варева, навеваемый ветерком как раз в его сторону, заставлял терпеть, тем более что будущему воину не престало бояться боли. Вдруг, совсем рядом, что-то зашуршало в траве. Может, кабан? Отрок со страху рванул вперёд, стремглав пролетев остаток колючей тропы, и только у самого кострища узрел тонкие струйки алой крови, что сочились из расцарапанного тела, и почувствовал, как больно жжёт каждая кровоточащая ранка. На глаза навернулись предательские слёзы, совсем не подобающие настоящему воину, и от этого сделалось ещё обиднее.
