Книга Святослав. Возмужание, страница 25. Автор книги Валентин Гнатюк, Юлия Гнатюк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Святослав. Возмужание»

Cтраница 25

Ольга страстно любила сына. Вышло так, что многие годы боги не давали им с Игорем наследника. Щедрые жертвы не исправляли дела. Всё вроде было при ней, — и стать женская, и здравие, и краса, и любовь Игоря, а понести никак не могла. Сколько было слёз и отчаяния, бессонных ночей, а горше всего — острых, как жала, взглядов и приглушённых шёпотов «пустая»… Игорь не корил её, но порой от его красноречивого молчания перехватывало дух, почище удавки на шее. Ольга помрачнела, вспоминая неприятное. Пожалуй, тогда и обратилась она к христианской вере, может, хоть этот бог поможет в её женском несчастье. Отец с матерью, когда живы были, тоже склоняли её к этому. Но ей поначалу не нравилась строгость да постоянная воздержанность христианских молитв и обрядов. Но постепенно, послушав объяснения и проповеди христианских священнослужителей, она стала находить в этом отраду и убежище. Да и что говорить, многие из варягов, особенно тех, кто был темником да боярином в дружине, стали христианами, и Игорь тому не особо препятствовал. Ильинскую церковь позволил на Подоле срубить. И Ольга стала всё чаще тайком ходить туда молиться вместе с варягами. А потом, также тайно от мужа, приняла святое крещение. И услышал, наверное, Господь единый и всемогущий, дал наследника. А вскоре Игорь был убит древлянами. Святослав остался единственной надеждой и опорой.

— Мать княгиня! — прервав размышления Ольги, на пороге возник охоронец Фарлаф. — К тебе визанские гости пожаловали.

— Проведи их в гридницу, я сейчас. — Ольга вновь стала собранной и уверенной. — Устинья! — кликнула она. — Подай мне зелёное оксамитовое платье с жемчугами и горностаевую душегрейку.

Уложив с помощью девушек растрепавшиеся было косы, покрыв их платом и надев золотой венец с самоцветными каменьями, княгиня свойственной ей величавой походкой, полной достоинства, вышла в гридницу.

Византийские гости, что постарше, вполголоса переговариваясь, сидели на лавах, расстегнув собольи шубы и сняв лохматые русские шапки. На ногах у всех были русские валенки — единственное спасение от непривычных для греков холодов. Молодые греческие юноши стояли у стены, держа в руках какие-то ларцы, тюки и свёртки.

С появлением княгини гости дружно встали и склонились в низком учтивом поклоне. Ольга взошла на трон, принадлежавший ещё Игорю, изукрашенный дивными перламутровыми раковинами, жемчугами и самоцветами, и обратила взор на купцов.

Старший из них по имени Апраксий — небольшого росточка тучный грек с крупным крючковатым носом и седыми мохнатыми бровями, — учтиво улыбаясь, сказал, старательно выговаривая русские слова:

— Великая княгиня и мудрая правительница русской державы! От имени христолюбивого базилевса греческого Константина Седьмого Багрянородного и нас, его верноподданных, скромных гостей византийских, позволь приветствовать тебя и пожелать здоровья и процветания тебе, твоему сыну, великому наследнику Святославу и всей земле русской! В знак искреннего расположения и глубокой дружбы позволь передать тебе, великая княгиня, эти небольшие дары по случаю ваших Колядских святок и нашего величайшего праздника Рождества Христова!

По знаку Апраксия двое юношей, подняв большой окованный ларь с витиеватым узором на крышке, поднесли его на расстояние нескольких шагов от княгини и с поклонами удалились. Даже с затворённой крышкой из ларя растекались удивительно тонкие душистые ароматы.

— Византийские масла, благовония и притирания для светлейшей княгини! — провозгласил грек.

Так же, повинуясь руке Апраксия, на дубовый стол легли, нежно шурша, тончайшие паволоки, тяжёлые бархаты и парча, а в малом ларце заискрились золотые украшения с дорогими самоцветами.

— А ещё во дворе, светлейшая, трое саней с винными амфорами — самое лучшее вино из солнечной Византии!

— Благодарю вас, честные гости, — отвечала княгиня, — и взаимно желаю здравия и всех благ земле византийской и её великому императору Константину!

Ольга тихим мановением руки дала знак, и несколько молодых стройных гридней, подхватив тяжёлый ларь и прочие подношения, снесли их в княжескую сокровищницу.

— Садитесь, прошу! — пригласила она купцов и, когда те расселись по лавам, спросила: — А что, гости греческие, довольны ли вы торгом в Киеве, не испытываете ли в чём затруднений?

Вновь поднялся Апраксий:

— Торги наши, слава Богу, идут помалу. Не так, как осенью, конечно, но торгуем. Имеется у нас, великая княгиня, просьба одна к твоей милости… — Апраксий помялся.

— Реки, — разрешила Ольга.

— На Руси празднества начались… Людишки работные пьют много, а после того драки и свары устраивают… Нынче кузнецы и медники с Подола упились и в торговом доме у Гавринопула, — кивнул он на осанистого чернобородого грека, — бесчинства устроили, лавки и посуду побили, а также отроков наших… Те лежат, работать не могут… Ольга нахмурилась.

— Свенельд здесь? — обратилась она к Фарлафу.

— Здесь, мать княгиня! Во дворе за распределением греческих даров следит.

— За порядком бы лучше приглядывал, — вполголоса произнесла Ольга. — Кликни воеводу! — велела.

Свенельд, обсыпанный снегом, скоро вошёл в гридницу, остановился посредине и отвесил поклон, приложив руку к груди.

— Звала, светлейшая?

— Вот что, Свенельд. Греческие гости жалуются на бесчинства. Да и я, сам знаешь, драк не люблю. Посему требую всякие буйства прекратить. Зачинщиков — в железо и на площади в торговый день перед остальным народом выпороть плетьми. А тем, кто в третий раз попадётся, секи голову, пора положить конец этим побоищам!

— Слушаюсь, великая мать княгиня, — вновь поклонился Свенельд. — Сейчас же разошлю наказ всем тиунам [7] и вышлю усиленные отряды дружинников.

— Разошли, Свенельдушка, и проверь исполнение, — уже мягче сказала Ольга. — Ну, иди, — отпустила она воеводу.

Греческие купцы тоже поднялись. Благодарно кланяясь, они всячески выражали свою признательность и вскоре ушли. Думы княгини снова прервал Фарлаф, доложивший, что пришёл поп Михайлос — священник из Ильинской церкви, которого Ольга хорошо знала.

— Проси, — кивнула охоронцу княгиня и сошла с трона, — в беседах с пастырем она не придерживалась строго державного тона.

Михайлос был ещё не стар, в его рыжеватых волосах и бороде лишь изредка поблёскивала седина. В отличие от пышных купеческих нарядов его облачение было строго-чёрным. Однако ткань его сутаны представлялась не дешевле, а большой крест с рубинами на золотой цепочке стоил не менее всех купеческих перстней. Взор его обычно выражал христианское смирение, а голос — добродетель, и лишь в очах иногда проскакивали искры, выдающие острый ум, сильную волю и скрытую хитрость, столь свойственную тайным изведывателям и стратегам.

Отец Михайлос, учтиво поклонившись и поздоровавшись, приблизился к Ольге, держа в руках нечто похожее на большую свёрнутую хартию.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация