Святослав промолчал, понимая, что, в самом деле, виноват перед матерью.
— Ладно, Свенельд, разберись тут во всём. Ежели прознаешь что — немедля ко мне! — распорядилась Ольга. — Поехали домой, сынок.
— Поехали, мама, — послушно кивнул отрок.
По дороге тревожные думы тяжёлыми каменьями ворочались в голове Ольги. Может, печенеги не просто разбойничали в лесу, а знали о возвращении княжича и намеренно устроили засаду? Но кто же тогда сообщил об этом врагу? Неужто есть в Киеве злодей, который хочет смерти её сына? Надо немедля усилить Тайную стражу, всех подозрительных людишек проверить… Эх, скорее бы Святослав входил в силу, а то без князя враги вон под самым Киевом бродят…
Ольга взглянула на сына, ехавшего рядом на Снежке. По напряжённому лицу Святослава поняла, что он переживает невольно причинённую ей обиду, и на душе у княгини потеплело. Да и то сказать, что ж ему, век за материн подол держаться, вон какой ладный да крепкий становится, ещё с этим оселедцем… Чудно, вроде и родное дитя малое, что опеки и заботы требует, а он уже в дружинники норовит…
Так всю дорогу княгиня — предводительница Руси — спорила с матерью Ольгой о родном единственном чаде.
Всё оставшееся время они провели вместе, — обедали, разговаривали, ходили смотреть новых соколов для охоты, — пардусов по распоряжению княгини больше не заводили. Но вечером Святослав деловито, как взрослый, сказал:
— Мама, с завтрашнего дня я стану обучаться ратному делу, так что дома мало придётся бывать, не гневайся…
И Ольга вновь поразилась его самостоятельности и упрямству, как будто сын за этот год с небольшим заимел внутри гибкий, но неимоверно прочный булатный стержень.
Долго в тот вечер не могла уснуть Ольга, растревоженная случаем с печенежской засадой и думами о сыне.
Долго не мог уснуть и Святослав, взволнованный событиями прошедшего дня. Свенельд сказал, что печенегов обнаружили и уничтожили именно благодаря ему, Святославу. И верно, не обрати он внимания на зверей, могли угодить прямо врагам в руки. Те две мыси, одна из них тогда так взглянула своими глазами-бусинками, будто по-человечьи сказать хотела… Постой! — вдруг озарила Святослава неожиданная догадка. А может, то вовсе и не мысь была? Кто мог так заботливо упредить его, если не дед Велесдар?
И княжичу стало неимоверно стыдно, что за весь вчерашний и сегодняшний день, наполненный всякими происшествиями, он ни разу не вспомнил о старом волхве. Да ещё и возомнил, что сам обнаружил печенежскую засаду. А ведь это Велесдар незримо сопровождал и охранял его…
— Прости, дедушка, — прошептал отрок, — дякую тебе! Как ты там в нашем Кудесном лесу?
И с думами о прежней, «волховской» жизни Святослав вскоре крепко заснул.
Глава 8
Малая дружина
Лето 6462 (954), лето 6463 (955)
Подоспели Великие Овсени. Поля стали безлюдными, — последние огнищанские возы с просом, овсом, житом, тянулись в большие грады и малые веси, наполняя закрома щедрыми Даждьбожьими дарами.
И княгиня Ольга распорядилась идти в полюдье.
Рано утром множество возов выехало из Киева, и обозы под началом сотников, сопровождаемые небольшими дружинами, разошлись во все концы русского княжества.
Повсюду на Вечевых площадях посреди сёл или на специально учреждённых Ольгой погостах собирались люди с данью и всякого рода вопросами или жалобами. И сама княгиня на тех площадях и погостах творила суд, разбирала огнищанские просьбы, давала наставления и указы.
В других местах градоначальники, называемые тиунами, от имени княгини Ольги также собирали кожи, сало, мёд, по мешку зерна с дыма. Рыбаки давали сушёную и вяленую рыбу, охотники — меха, купцы-гости платили дань серебряной и золотой гривной денег либо товарами — полотном, вином, пряностями. Селяне несли сухие плоды, мак, овощи, овечью шерсть, мёд, масло, творог, яйца, кур, гусей. Пастухи вели овец, коз, быков, тельцов, жеребят. Кто не имел хозяйства, расплачивался медью, кто не имел денег, давал жито, просо, пшеницу, гречку, а то и сладкие кавуны с дынями — у кого что было.
Святослав, оставшись в Киеве под опекой Свенельда, с утра до ночи проводил в Ратном Стане, а часто и ночевал у кого-нибудь из темников в шатре.
Поначалу он обижался и даже сердился, когда утром полки уезжали в степь на обучение, а он вынужден был сидеть в Стане. Отрок мчался к Свенельду и возбуждённо кричал:
— Дядька Свенельд, отчего меня опять в степь не взяли? Я с Издебой из-за того поссорился!..
— Погоди, княжич, — спокойно отвечал Свенельд, — я ведь тебе рёк уже, — прежде чем в степь ехать, многому научиться надобно: как коня своего седлать, как препоны разные с ним преодолевать…
— Я коня седлать умею! — перебил княжич воеводу. — И препоны у берега уже все прошёл. В степь хочу ехать вместе с полками! — заявил он и даже топнул ногой от упрямого нетерпения.
— Э-э, Святослав, — покачал головой Свенельд, — храбрость не есть глупое скакание и вздымание меча, а прежде всего — послушание старшим. Ежели я рёк, что познание ратного дела начинается не с сечи, а седельной науки, значит, быть тебе в Молодятинском полку, — сказал воевода. Добавив в голосе строгости, он скомандовал: — Княжич, слушай наказ! Одесную поворо-тись! Един-два! Прямо… в Молодятинский полк… шагом… рушь!
А через некоторое время, проезжая мимо, он незаметно улыбнулся в свои рыжие усы, услышав, как пожилой сотник — наставник самых молодых юношей — толковал Святославу:
— Запомни, княжич, когда начальник речёт тебе «стой!», ты должен стать недвижимо, как вбитый кол, — не делать ни единого шага, не смеяться и соседу ничего не глаголить. Когда же реку вольным быть, тогда только можешь говорить и с вопросами обращаться. Тебе ведь, княжич, не простым воем быть, а начальником над всеми темниками. А дело сие, друже мой, непростое, это тебе не игрища на улице с детьми малыми. Тут, прежде чем что сказать или сделать, всё обдумать надобно, ибо от тебя будут зависеть тьмы жизней. А ежели сам исполнять наказ не научишься, как потом с других станешь спрашивать?
Так рёк Святославу старый сотник Хорь — жилистый, загорелый до черноты воин с блестящим совершенно лысым черепом и белыми свисающими усами. Потом он поставил княжича в ряд с другими юношами и стал проводить обучение. Заставлял их седлать и рассёдлывать коней, скакать на них, держа строй, вместе останавливаться, поворачивать ошую и одесную
[11]
.
Вечером, когда Свенельд приехал справиться, как дела у княжича, сотник похвалил Святослава:
— Днесь был шустр в научении, тяжко ему, но терпит, не жалуется. До зимы, думаю, кое-чему научится.
С этого дня княжич стал усердно учиться в Молодятинском полку воинскому ряду, построению, смыканию и размыканию, а позже — владению щитом, копьём и мечом.
