Ей очень хотелось увидеть все это; ее начинало бесить, что вокруг ничего невозможно разглядеть на расстоянии дальше трех метров.
– Мне не терпится посмотреть на него, – просто сказала она.
– Это произойдет очень скоро, Ваше Величество, – заверил он.
Теперь вокруг собралась толпа. Вскоре они миновали ворота Нетербоу и начали спускаться по той же улице, которая теперь называлась Кэнонгейт, где дома стояли не так плотно и выглядели более изящными.
– Здесь находятся дома вельмож – возле Холируда и за городскими стенами. Там больше свободного места, и они могут разбивать парки и фруктовые сады, – объяснил Мейтленд, подъехавший к ней.
Вид множества людей, собравшихся приветствовать ее, и близость Холируда сильно взволновали Марию. Усталость и отупение последних месяцев отступили вместе с ощущением неправильно принятого решения и беспокойством, что позади осталось что-то важное.
– Я никогда не видела Холируд, – призналась она. – Когда я была ребенком, там мне угрожала опасность.
– В Шотландии наконец наступил мир, – сказал Мейтленд. Он пробежался взглядом вверх и вниз по улице, но в плотном тумане не смог различить никого из крикливых сторонников Нокса. Вероятно, они заперлись в домах, за что стоило поблагодарить судьбу. Он жалел королеву и хотел бы избавить ее от неизбежного будущего. Мир? Да, но только если вы принадлежали к последователям мастера Нокса и являлись членом его паствы.
II
Джон Нокс подтянул штаны и устроился за своим рабочим столом. Хотя был только вторник, он уже готовился к воскресной проповеди. Теперь он был пастором в соборе Сент-Жиль, оплоте протестантства в Эдинбурге и главной церкви Шотландии. Его проповеди слушали сотни людей, и еще тысячи узнавали о них через несколько часов. Он видел в этом не отражение своего красноречия, а силу Святого Духа, который подсказывал ему нужные слова. Он говорил лишь то, что ему велели.
Королева Шотландии отправилась в плавание или собиралась сделать это в любой день. Он не знал, покинула ли она Францию или нет. Но, очевидно, все его молитвы держать ее подальше встретили отказ у Господа. Он рассудил, что ей нужно вернуться домой и взойти на трон Шотландии. Нокс должен был склониться перед Его волей.
Темой проповеди, подсказанной ему Святым Духом в эту неделю, стали избранники Божьи. В качестве основного текста он использовал Послания к Ефесянам (1:45):
«Так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви;
Предопределив усыновить нас Себе через Иисуса Христа, по благоволению воли Своей».
Как иногда случалось, Нокс не отреагировал немедленно на побуждение Святого Духа, когда был направлен к этому тексту, но ждал подтверждения истинности призыва свыше. Увы, он оказался истинным, и Нокс сосредоточился на работе над этим трудным текстом и доктриной, которую всегда совершенствовал Кальвин.
Он вздохнул и посмотрел в окно, откуда открывался прекрасный вид на эдинбургскую Хай-стрит. Его стол стоял на таком месте, что, когда он работал, мог видеть шпиль собора в виде короны, расположенный немного выше на склоне холма. Сегодня он не видел шпиль даже с небольшого расстояния из-за странного густого тумана, окутавшего дома покрывалом из крошечных холодных капель.
«Совсем не по сезону, – подумал он. – Такой туман, и в августе!» Он потянулся за шерстяным одеялом и завернулся в него, благодарный за тепло.
Избранные. Отмеченные предназначением Божьим. Эта концепция была трудной для понимания. Если Бог избрал кого-то «прежде создания мира», то какая польза от его проповедей? Избранные сами найдут путь к Богу. А что, если кто-то не был избранным, но обратится к Богу через его проповеди? Что за жестокая насмешка над ним? Может ли Бог быть таким жестоким? Станет ли Он дразнить людей надеждой на то, чего они не имеют? Лишь мальчишки вытворяют такое со своими младшими братьями.
«Но я призван объяснить это, – решил он. – Но как быть с еще более трудным отрывком из Откровения Иоанна Богослова (7:4), о том, что спасется лишь 144 000 человек. Неужели на небе так мало места?»
Нокс подвинулся на подушке. «Становится все труднее и труднее, – размышлял он. – Мне сорок семь лет, а Господь продолжает скрывать свои истины от меня. Я пытаюсь поднять этот покров, но каждый раз обнаруживаю за ним еще один… Неужели я никогда не проникну в Его помыслы?
Возможно, мне следует говорить о «покровах». Одна из вещей за покровом, скрытая от моего понимания, – это учение об Избранных, отмеченных Богом… да, но я должен верить во что бы то ни стало, пока мне не откроется нечто большее…»
Нокс с волнением обмакнул перо в чернильницу. «Я должен признаться в своем невежестве, но говорить о вере, – подумал он. – Я верю, что нахожусь в числе Избранных, но не могу точно знать этого – все дело в благоволении Господа…»
Воодушевленный, он начал писать так быстро, как только мог, а за окном уже сгущались сумерки. Туман полностью закрыл солнечный свет.
Три часа спустя Святой Дух оставил его. Он тяжело осел за письменным столом, когда почувствовал, как уходит вдохновение. Но ему удалось запечатлеть свои мысли, с торжеством подумал он, глядя на свернувшиеся листы писчей бумаги, усеивавшие рабочий стол. Он уловил Дух как рыбак, который ловит рыбу в свои сети. «Каждый из нас трудится во имя своего призвания», – заключил он.
Когда Нокс стал собирать листы бумаги, решив, что не станет перечитывать их до следующего дня, потому что никогда не корректировал свою работу, проделанную по вдохновению свыше, в дверь быстро постучали.
– Входите, – пригласил Нокс. Он был готов к обществу, готов спуститься в нижнюю комнату, съесть миску супа и побеседовать с другими людьми. Достаточно общения со своей музой и Духом. Его человеческий инструмент устал и жаждал покоя.
В комнату вошел его секретарь и отряхнул плащ, покрытый блестящими капельками воды, сконденсированной из тумана.
– Она здесь, сэр, – сказал он. – Королева высадилась в Лейте.
– Как? Уже?! – воскликнул Нокс. – Я даже не получал известия о ее отъезде из Франции.
– Ветер был благоприятным, и плавание заняло лишь пять дней, – ответил секретарь. – Они прибыли сегодня рано утром и получили весьма скромный прием, поскольку никто не ждал их так скоро. Королеве и ее свите пришлось искать лошадей – их собственных конфисковали англичане. Но теперь они уже на пути в Эдинбург.
Нокс встал. Значит, время пришло. Случилось то, чего он боялся и пытался отвратить с помощью молитв.
– Она… она прекрасна, сэр, – добавил секретарь. – Я видел ее, когда она останавливалась по пути и разговаривала с людьми. Она говорила по-шотландски. Она очень высокая, у нее превосходный цвет лица, и она движется грациозно, как… как кошка, гибко и изящно…
– Достаточно! – вскричал Нокс. – Она околдовала тебя? Ты говоришь как-то странно и бессвязно!
