– Ага, теперь я вижу, что вы настоящая шотландка, – довольно произнес Джеймс.
Лишь тогда Мария огляделась по сторонам и заметила, что все мужчины пользуются во время еды кинжалами. Очевидно, они носили их с собой повсюду и использовали при любом удобном случае, даже на официальных банкетах. Она обратила внимание, как мало мужчин пришли со своими женами. Разве это нация холостяков? Разумеется, сам лорд Джеймс не был женат, но, очевидно, то же самое относилось к Мейтленду, графу Аргайлу и Босуэллу. Или к молодому Гамильтону, графу Аррану. Как интересно! Между тем всем им было либо немногим меньше, либо немногим больше тридцати лет.
После кровяного пудинга настало время последней смены блюд, состоявшей из десертов. Мария ожидала, что здесь по крайней мере она окажется на знакомой территории, но не тут-то было. Появилось нечто, что Джеймс назвал «сальным пирогом» (очаровательное название!), и пирожные с алкогольной пропиткой.
Потом, когда убрали крошки и снова заиграла волынка, принесли фляги и бутылки и поставили по несколько штук на каждый стол.
– Это от графа Атолла, из его поместий в Хайленде, и от графа Хантли, у которого тоже есть земли на севере. Благодаря их милости сегодня вечером мы можем отведать этот небесный напиток. Виски!
Лорд Джеймс поднял бутылку с темно-коричневой жидкостью. Мария слышала об этом крепком напитке.
– Его варят из вереска? – спросила она.
– Нет, – ответил Хантли. – Его варят из чистой воды наших горных ручьев в Хайленде и доброго ячменя, и в нем есть аромат торфа. Он не похож ни на один напиток на этом свете.
– Он имеет в виду, что собирается пить его бочонками на небесах! – крикнул Мортон.
– Его пойло годится для преисподней, – гордо произнес Аргайл. – Это мое виски пьют на небесах!
– Тогда давайте сравним!
В маленькие бокалы налили понемногу каждого из напитков. Марию удивила их миниатюрность – в них помещалось гораздо меньше, чем в винном бокале. Она поднесла рюмку к губам и сделала пробный глоток. Напиток наполнил рот пылающей сладостью, глубокой и пронзительной, и провалился в желудок. Но послевкусие было очень приятным и побуждало к следующему глотку. Аромат не походил ни на что знакомое ей до сих пор, а сам напиток оказался гораздо крепче вина и явно принадлежал к другой категории.
Она попробовала виски от графа Аргайла и сразу же почувствовала, что букет за огненным вкусом был несколько иным, более глубоким и с нотками торфяного дыма. После двух рюмок у нее зашумело в голове, и она решительно отказалась от продолжения, отчасти потому, что быстрое опьянение напугало ее. Но она заметила, что мужчины не замедлили снова наполнить свои бокалы.
Застолье продолжалось еще долго, и шум разговоров нарастал до тех пор, пока худая женщина с рыжими косами, уложенными вокруг головы, не заняла место в дальнем конце помещения. Она держала арфу необычного размера и формы; инструмент имел плавный изгиб и легко помещался в руках. Она перебирала струны – словно мать, гладящая ребенка по голове, и начала петь ясным высоким голосом, каким обычно представляют ангельское пение. Шум сразу же прекратился.
Я уплыву на бездонной ладье, Мать моя милая, радость моя, Я уплыву на бездонной ладье, И ты никогда не увидишь меня.
Что ты оставишь бедной жене, Сын мой, Дэвид, радость моя? Грусть и печаль до конца ее дней, И она никогда не увидит меня.
Некоторые лорды плакали! Отчего – то ли из-за виски, то ли от жалобного пения? Было странно видеть, как эти суровые воины, по-прежнему сжимавшие свои кинжалы, обливались слезами из-за какой-то песни.
Между тем французы выглядели смущенными. Герцог д’Омаль едва заметно ухмылялся, и Мария странным образом разочаровалась в нем.
– Спасибо, госпожа Джин, – поблагодарил лорд Джеймс и повернулся к собравшимся: – Хотя наша церковь не одобряет фривольную музыку, танцы и маскарады, честные и добрые песни нашего народа следует ценить.
– Да, да! – ответил нестройный хор голосов.
Мария обвела взглядом эту компанию неистовых мужчин, неистовых в своей радости, в еде и питье. Сама она оставалась трезвой, но, несмотря на недостаток виски в крови, ощущала в себе нечто глубоко личное, отвечавшее на их чувства.
VI
В погожий осенний день Мария со свитой примерно из пятидесяти человек выехала посетить места своего детства в Шотландии. Они покинули Эдинбург и отправились на запад мимо залива Форт, сужавшегося в этом направлении. Сентябрьская погода радовала ясным небом, по которому быстро проплывали серые облака. До того как они достигли Литлингоу, расположенного лишь в тридцати километрах от Эдинбурга, их три раза окатывало дождем, они каждый раз успевали просохнуть.
Солнце выглянуло из-за туч, когда королевский кортеж миновал старый рыночный городок рядом с дворцом, а потом они внезапно оказались перед аркой, выполнявшей функцию внешних ворот, которую украшали медальоны четырех рыцарских орденов. Затем они поскакали дальше по пологому склону, и вот уже весь дворец раскрылся перед ними – золотистый, высокий и изящный на фоне сапфирово-голубого неба.
– Ах! – Мария остановила лошадь. Зрелище было прекрасным, таким же, как и вид любого замка во Франции.
Пятиэтажный дворец был построен вокруг открытого внутреннего двора. Они спешились и вошли во двор, оказавшись на просторной площади, окруженной красивыми зубчатыми стенами и шестиэтажными башнями на каждому углу. В самом центре возвышался массивный, богато украшенный фонтан из нескольких уровней.
– Наш венценосный отец привез французских мастеров для его строительства, – сказал лорд Джеймс, стоявший рядом с ней.
– Я родилась здесь, – напомнила Мария. – Где эта комната?
– Разумеется, в покоях королевы, – ответил он. – Они выходят на озеро. Пойдемте со мной.
Он провел ее по большой лестнице в одну из башен и дальше, через вереницу тихих и пустых комнат. Наконец они вошли в угловое помещение.
Мария огляделась по сторонам в маленькой комнате с высокими окнами. Здесь была маленькая часовня, смотревшая на ярко-голубые воды озера.
– Значит… это то место, где я появилась на свет, – проговорила она.
– Да. Вас крестили в церкви Святого Михаила, совсем недалеко отсюда.
Ей хотелось увидеть церковь и посмотреть на купель, где ее крестили, но не на виду у этого еретика. Мария решила, что вернется сюда позднее.
– Это роскошный дворец, – сказал он. – Изразцы привезли из Фландрии, а большой зал, где собирался парламент, обшит дубовыми панелями… Это самый фешенебельный дворец, который может вам предложить Шотландия.
– Я вижу. – Она надеялась, что французы останутся довольны.
На следующий день они выехали в Стирлинг, расположенный в шестидесяти километрах к западу от Эдинбурга. Они по-прежнему двигались вдоль залива Форт, который становился все у́же и наконец перешел в устье реки. Это были исторические места, где Роберт Брюс, предок Марии в девятом поколении, разгромил англичан в битве при Баннокберне и отстоял суверенитет Шотландии у самых стен замка Стирлинг. Здесь протянулся единственный мост через Форт. Ниже Стирлинга ходили только паромы; броды вверх по течению от Стирлинга находились в гористой и опасной местности. Замок «контролировал» мост и таким образом господствовал над долиной Форта и горными ущельями, ведущими к Хайленду, поэтому его называли «ключом к Шотландии».
